Очнулся в непонятном мареве, и первым делом ощутил на лице какие-то тряпки. Плечо горело нестерпимой болью, не позволяя шевельнуться, и даже стонать было мучительно. Губы пересохли, отчаянно хотелось пить, но где я нахожусь, кого просить о помощи? Открыв глаза, увидел белые тени и узкую полоску света, с усилием поднял к лицу здоровую руку и понял, что вся голова замотана мягкой тканью... Я ранен? Изувечен? Раз перевязан, значит, в лазарете? Я не испытывал сожалений о том, что моя внешность, возможно, навсегда испорчена, но цело ли все остальное? Смогу ли я работать и приносить пользу своей семье?
Послышался сдерживаемый вздох, и в узком поле моего зрения появилось улыбающееся лицо Мичи. Через миг к моим губам прикоснулся носик поильника, и я с жадностью сделал несколько глотков воды, показавшейся мне неимоверно вкусной.
-Что со мной, Мичи? - с трудом шевеля губами, пробормотал я. - Куда я ранен? Почему лицо завязано?
-Все хорошо, друг мой, - ласково гладя мою руку, тихонько прошептал он. - У тебя царапина повыше уха, она уже подзатянулась и можно было обойтись без перевязки, но я специально замотал твое лицо прихваченными из дому белыми лентами, чтобы не пялились тут всякие на редкостную красоту моего дорогого хозяина. А вот рана на плече у тебя посерьезнее, но я слышал, что скоро в лазарет прибудут столичные лекари, и записал тебя на осмотр, так что потерпи, малыш, скоро тебе станет лучше. Подлечишься, потом получим наши денежки и поедем домой с победой!
-А ты как, Мичи? Ты не ранен?
-Бог миловал. Несколько царапин, а так целехонек.
-Приподними меня повыше на подушке, и подверни повязку с глаз, я ничего почти не вижу...
Он выполнил мою просьбу и осторожно приподнял, подсовывая что-то из одежды мне в изголовье, я стойко вытерпел боль от движения, зато взору открылся переполненный ранеными лазарет и трое важных господ в голубых лекарских одеждах, которые как раз входили в двери. Наверно, те самые столичные лекари, о которых только что упоминал Мичи, но почему с ними ... герцог Реналь лан Эккель!? Не может быть... не может. Зачем ему сюда, в обитель боли, да облаченным в лекарский халат? Столичный щеголь, приближенный Короля, - и вдруг в лечебнице, где кровь и грязь, так не бывает, чтоб такие люди... Я ранен, не в себе, вот мне и видится в бреду мой незабытый альфа! Прикрыв ресницы, я энергично тряхнул головой, но наваждение не исчезло, наоборот, приблизилось, и я поверил, наконец, что это правда!
Он возмужал и стал еще красивее. Моя наивная юношеская фантазия, чудесный вымысел, любимый сон... Я был уверен, что давно оставил в детстве все эти глупые мечты о "принце", но вот теперь, лишь стоило его увидеть, прежняя тоска по невозможному снова цепко взяла в плен мое тело и душу. Сердце сошло с ума, щеки под повязкой полыхнули жаром, и я смотрел на него, не в силах отвести взгляд, как на божество, вдруг спустившееся к смертным с высоких небес... Забыв про боль, почти не дыша, я впитывал в себя этот прекрасный мужественный облик, стремясь запомнить каждую мелочь, каждый жест, каждую черточку любимого лица... Смелый изгиб бровей и родинку на подбородке, большие черные глаза и чудесно очерченные чувственные губы, которые (я видел!), умеют быть такими нежными... Наш горничный, он испытал на себе это чудо-счастье, и долго ходил тогда, после ночи с герцогом, сам не свой, роняя посуду и забывая положить в кушанья половину ингредиентов, мечтательно и глупо улыбался, ежеминутно прося прощения за свою невнимательность...
-Удобно, Эвальд? - вырвал из грез восторга голос Мичи. - Сейчас столичные лекари осмотрят твою рану. Ты потерпи, наверно будет больно.
-Я потерплю... - мой Бог приближался ко мне, он был уже совсем рядом, и больше ничего не имело значения. - Не беспокойся, Мичи...
***
-Вот, Ваша Светлость, наш герой, который метким выстрелом ранил чонгунского принца и вывел из строя еще двух очень важных персон вражеской армии, чем очень помог одержать победу - с поклоном доложил герцогу гарнизонный лекарь. - Его мужество отметил и комендант, наградив лично из собственных средств. Но, Ваша Светлость... - лекарь многозначительно понизил голос, - как велико было наше удивление, когда при осмотре в лечебнице мы обнаружили, что паренек - омега!
-Омега? - глубокий, словно омут, взгляд остановился на моем перевязанном лице, и я покорно утонул в нем, не пытаясь выбраться. Повязка надежно скрывала меня, и я был благодарен Мичи за эту полезную выдумку. - О, я впечатлен, и очень! Но что заставило тебя пойти в наемники, дружище? Мы не чонгунцы, и не понуждаем наших омег рисковать жизнью, участвуя в сражениях!
-Простите, Ваша Светлость, - выступив вперед, низко поклонился Мичи, - здесь на границе другая жизнь, нежели в столице, и наши омеги с детства знакомы с искусством верховой езды и стрельбы из лука. Враги часто вторгаются на наши земли, и мы должны уметь дать им отпор, чтобы защитить свои дома и семьи. Последний налет был очень дерзкий, гарнизон понес значительные потери, и мы с супругом добровольно пошли в ополчение. Он меткий стрелок, и поэтому его охотно приняли в ряды добровольцев, наряду с альфами. Прошу вам, пусть столичные лекари осмотрят его рану, она загноилась и причиняет моему мужу страшную боль.
-Тебе не за что извиняться, парень, - кивнув головой, печально вздохнул герцог, - это мне надо просить прощения от лица всей королевской семьи за то, что регулярная армия не может толком защитить приграничные области, и наши подданные вынуждены жить в постоянной опасности. Ты можешь гордиться своим супругом, он настоящий герой, и я лично перевяжу его раны, наложив на них целебные травы из лучшей королевской лечебницы.
Герцог присел на стул рядом с постелью, откинул одеяло и его теплые руки коснулись моего предплечья, ловко разматывая слипшиеся от крови повязки. Он был так близко, что я слышал его дыхание и ощущал запах, чуть искаженный терпким ароматом лекарств и корпии, но все равно такой приятный возбуждающий запах, что мое тело немедленно отозвалось и сладко заныло в тянущем сильном волнении, кожа пошла мурашками, и только острая боль в освобожденном от бинтов плече заставила выгнуться дугой, отвлекая от столь неуместного сейчас грешного желания.
-Какая нехорошая рана, - осторожно касаясь воспаленной кожи мягкими подушечками пальцев, сочувственно бормотал герцог, - и как же тебе больно, мальчик, но ты даже не стонешь, мой милый воин... Сейчас, сейчас, еще немного, ты потерпи, малыш, сейчас твои страданья прекратятся. Этот настой целебных трав вытянет гной и очистит рану, а кроме того, снимет боль, и совсем скоро ты почувствуешь себя лучше, - он аккуратно, не касаясь центра раны, наложил смоченную в лекарстве ткань и начал обматывать плечо новой повязкой.
Крепко сжав простынь другой рукой, я медленно и тяжело дышал, странным образом мешая в ощущениях боль и наслаждение, которые вызывали во мне его прикосновения, потом, как он и обещал, боль стихла, оставив только приятное чувство - закончив перевязку, он не убрал рук и нежно поглаживал меня, здоровое плечо и шею, что больше напоминало любовные ласки, чем лечебные процедуры...
-Прости, что причинил тебе боль, малыш, это было неизбежно, - пытаясь поймать в прорезях повязки мой взгляд, тихо прошептал он, - я не слишком опытный лекарь, хотя и изучал медицину довольно долго. Все, на сегодня все, больше никто не будет тебя мучить, ты можешь спокойно уснуть, а твой муж позаботится о том, чтобы ты ни в чем не нуждался. У тебя красивое тело, и нежная кожа, я верю, что рана скоро затянется, и вы сможете благополучно вернуться домой. Но что с лицом? Может, разрешишь посмотреть и сменить повязки, наложив лекарство?
-Нет, сударь, этого не нужно, - тут же вмешался Мичи, - повязку поменяли этим утром, лицо попорчено довольно сильно, но раны не опасны...
-Как жаль, - искренне огорчился герцог, - ты молод, и уже обезображен. Но твой супруг тебя не бросит, я вижу искренние чувства в его взоре. А кроме того, у тебя остались твои чудесные голубые глаза, и они по-настоящему прекрасны... Удачи вам, молодые люди! Поверьте, вы счастливее меня, хотя и рождены простолюдинами.