— И всё же это трудно назвать вызовом, правда? — прошептала Елена, сражаясь с охотничьими инстинктами, с частью себя, призывающей выцарапать его прекрасные глаза, вцепиться в крылья, сделать что угодно, чтобы освободиться. — Я добровольно пришла в твои объятия.
Он провёл губами по её шее, рукой, державшей волосы, оттянул голову сильнее в сторону. Елена ощутила прикосновение зубов… а ниже, напор его затвердевшего члена. Вот это она понимала. Это были настоящие, земные и необузданные порывы. Приняв молниеносное решение, она прошептала:
— Возьми меня, Рафаэль. Возьми свою воительницу.
Она намеренно использовала именно такие слова, чтобы напомнить ему о связи между ними. Он замер.
«Всё-таки сдаёшься?»
Она притянула его голову за волосы и поцеловала так, как хотела сама. С влажным жаром и дикой страстью… и любовью, которая занимала всё больше места в её сердце.
«Все эти игры в подчинение — классная штука, но я хочу ощутить тебя в себе — мощного и твёрдого, немедленно».
Рафаэль сжал её бедро.
«Елена».
Её сердце замерло на мгновенье. Поскольку она знала этот тон, этот тембр голоса.
«Рафаэль. Ты нужен мне, — он единственный мужчина, которому она говорила такие слова за всю свою взрослую жизнь, единственный, кому настолько доверяла. — Ты мне нужен».
Крупное тело, прижимавшее её к стене, задрожало, ледяные покалывания силы превратились в волну ласки и тысячью невесомых, словно пёрышко, поцелуев пронеслись по коже, а затем возбуждённый член упёрся в её лоно. Елена резко втянула воздух, и Рафаэль вновь завладел её губами. Она крепко держалась за него, пока он медленно и размеренно входил в её тело. Елена выгнулась от почти жестокого, внезапного удовольствия. Рафаэль воспользовался её позой и стал играть с грудью, кусать, облизывать и посасывать, пока Елена не начала вращать бёдрами от нетерпения, вонзив ногти в его плечи.
— Прекрати дразниться, Архангел.
Он немного помедлил, а затем им завладела чистая мужская нужда. Елена очень, очень хорошо ощущала его твёрдое, гладкое тело под своими руками. Открыв глаза, она посмотрела на Рафаэля… и увидела бесконечную, беспощадную синеву. А затем он стал любить её, используя весь сексуальный опыт, накопленный за многие столетия, и заставил увидеть звёзды. Она вскрикнула, и кончила, клеймя Рафаэля своим телом, унося его за собой.
После всего Елена растянулась на кровати лицом вниз, а Рафаэль лежал на боку рядом, погрузившись в себя.
— Эй, — Елена прикоснулась к его бедру. — Не исчезай снова.
Её голос оказался более хриплым, чем она ожидала, к нему примешались страхи ребёнка, брошенного задолго до того, как её вышвырнули из праздной изящности Большого Дома.
Бедро Рафаэля дёрнулось от её прикосновения.
— Я причинил тебе боль?
Елена вспомнила, как Рафаэль однажды говорил, что её легко сломать. Знала, что у неё достаточно сил, чтобы дать жестокий отпор — но она не такая. Они не такие.
— Нет. Просто немного напугал.
— Прими мои извинения, Елена, — он легко коснулся изгиба её крыла. — Я был не в себе.
Такого признания она не ожидала, ведь, хоть они уже долгое время были вместе, всё ещё изучали друг друга. Только Архангел Нью-Йорка давно научился хранить секреты — свои, своей расы, своих приближенных из Семёрки. А теперь хранил ещё и тайны своей супруги.
— Знаю. — Она опёрлась на локоть и сжала плечо архангела, остро нуждаясь в физической связи. — Что-то не так, Рафаэль. Хоть и казалось, что тот вампир в своём уме, но когда он напал на школу, его действия были лишены здравого смысла. Ты бы это видел. Но нет, тебе не довелось.
— Я очень смутно помню свои действия в тот момент. — Рафаэль как бы спрашивал, не задавая вопроса. Он перевернул Елену на спину и положил свою большую ладонь ей на живот. Охотница знала, что потеря контроля терзает его изнутри словно зверь. Она воспроизвела в памяти прошедшее и спросила:
— Ты помнишь, как казнил Игнатиуса?
— Да. — Рафаэль немного наклонил голову, и Елена приняла приглашение, начав перебирать пальцами его волосы. — Я помню, что происходило, но все события как будто покрыты красной пеленой.
Густые, блестящие черные пряди его волос прохладным поцелуем касались её кожи.
— Если бы меня спросили, что читалось тогда на твоём лице, я бы назвала эти эмоции яростью.
— Да. — Рафаэль провёл рукой по животу Елены и положил ей на бедро. — Но я прожил достаточно долго и умею справляться с яростью. Это было… что-то иное.