Несколько минут спустя, они собирались улететь, и Елена упомянула, что хочет слетать и посмотреть вернулась ли Сара в офис.
— Иллиум полетит с тобой.
Елена выдохнула, готовясь к спору.
— Рафаэль.
— У меня нет на это времени, Охотница Гильдии.
Она собралась требовать, чтобы он уделил время, но один взгляд на его выражение, и её раздражение смело более глубокая и сильнейшая эмоция.
— Рафаэль, ты кажешься… — Жестоким. Бессердечным. — Что ты собрался делать?
Он сурово ответил:
— Вампир думал меня предать, я должен его наказать.
По спине пробежал холодок. Сократив между ними расстояние, Елена прижала руку к кончику его крыла, удерживая архангела. Он ответил ей взглядом бессмертного, того, для кого милосердие — слабость.
— Елена, ты меня останавливаешь? — прямо спросил он, поворачиваясь к ней.
Расправив крылья, чтобы удержаться на краю, она прищурилась.
— Я не невинна, и ты прекрасно это знаешь.
Пряди цвета полуночи танцевали от ветра, который любовно ласкал их.
— Но ты хочешь мне помешать.
— Я знаю, что ты должен контролировать своих вампиров. — Даже охотник знал правду — почти бессмертные, по сути, хищники. Дай им немного свободы, и они утопят Манхеттен в крови, превратят его в скотобойню. — Тебе нужно жестоко и быстро разобраться с преступлениями, чтобы они не повторились. — Рафаэль продолжал смотреть на неё с тихим, отчуждённым терпением. Расстроенная, она зарычала и схватила его за отвороты рубашки, притягивая к себе. Она удивила его, и он схватил её за бёдра, не дав им обоим упасть с края. — Ты, — проговорила она у идеальных губ, которые могут изгибаться в безжалостную улыбку. — Ты мой приоритет. Накажи, кого должен, но не делай того, что может утянуть тебя в Тишину. — Он не узнавала его в таком бесчеловечном, бесчувственном состоянии, и боялась потерять Рафаэля. — Больше никогда, Рафаэль.
Он задрожал и теснее прижал её к себе.
— Елена, ты удерживаешь меня на земле.
Почувствовав, как к животу прижимается жаркое тому доказательство, Елена прикусила нижнюю губу Рафаэля, расслабляясь под шёпотом дождя, прошелестевшим по чувствам.
— Не забывай об этом. — Она опустила руку к кольцу с янтарём, которое он носил на безымянном пальце левой руки, и прикусила подбородок Рафаэля. — Ты принадлежишь мне, архангел. И я за тобой присматриваю.
Спустя час Рафаэль провожал взглядом Елену, улетающую в Гильдию во всполохах крыльев цвета полуночи и багрянца, и направил всё внимание на вампира, сидевшего в кресле перед столом из чёрного гранита. Слабое, скулящее существо, которое хотело украсть у архангела. Глупость этого поступка и предположение вампира, что ему всё сойдёт с рук, доказывало его гнилостность. И сегодня Рафаэль собирался стереть эту гниль с лица земли.
— Ты понимаешь, что я собираюсь сделать с тобой? — тихо спросил он, стоя у огромного окна и видом на Манхеттен. Он наказывал и казнил много столетий своего правления, но не ожидал предательства в сердце своей территории. И это точило гнев, как брусок точит лезвие меча.
— Сир, я не… я… — вампир что-то громко и неразборчиво бормотал.
Рафаэль позволил ему говорить, пока поток слов не иссяк.
— Объясни почему, — потребовал он, поворачиваясь и наблюдая за своей охотницей, как любил это делать. Вампир хлюпнул носом, затем тяжело вдохнул.
— Она сказала, что ты никогда не узнаешь.
Рафаэль повернулся к вампиру.
— Кто?
Нервно потирая руки, он ответил:
— Одна из главных специалистов.
— Мне нужно имя. — Как глубоко пустило корни предательство?
— Олеандра Грейфс. — Рафаэль знал всех специалистов поимённо, и такой среди них не было. — Она сказала, что ты никогда не узнаешь, — вновь всхлипнул вампир, возвращая Рафаэля к мыслям о неприятной насущной проблеме. — Она была такой красивой.
«Слабость», — с отвращением подумал Рафаэль. Это вампир настолько слаб, что вообще не должен был попасть в Башню, но даже бессмертные совершаю ошибки. Не говоря больше ни слова, Рафаэль призвал силу и сдавил грудную клетку вампиру, разрывая внутренние органы. Изо рта провинившегося брызнула кровь, Рафаэль знал, что для тех, кто находился за пределами Башни, наказание покажется варварским. Но они ничего не знали о жажде крови, которая скреблась под поверхностью сознания стольких вампиров, и как легко освободить монстра. А эти повреждения заживут за день. Настоящее наказание ещё только грядёт.
— На следующее десятилетие ты будешь погребён.
В глазах вампира вспыхнула паника, которую заменила мольба. Но Рафаэль, если собирался уберечь воды Гудзона от окраски в рубиновый цвет, не мог сжалиться. Он архангел, и даже если каждый вампир в городе поддастся жажде крови, он максимум за несколько часов возьмёт всё под контроль, но для этого ему придётся уничтожить сотни Обращённых.