— Хватит.
Веном стиснул её сильнее, и Елена почти надеялась, что он бросит её на тело. Но он так не сделал, и через несколько мгновений, она вновь стояла на своих двоих.
— Я уловила его запах, — сказала она, указывая на тело, — и отсеяла твой. Кто-нибудь ещё был на месте преступления?
Он указал наверх.
— Лишь Иллиум, и он не приземлялся.
«Хорошо», — подумала Елена, значит, нотка яда принадлежала убийце. Сосредоточившись на ней, она начала разделять ноты ароматов, создавая более точный профиль. Богатый и сладкий олеандр с тонкой струйкой тёмной смолы, навевающей несогласованность, а под ними оттенок свежих красных ягод. Но запах олеандра, такой опьяняющий, подавил аромат ягод. Она шла по следу, едва замечая, идущего рядом, Венома и, парящего над ней, Иллиума. Запах разносился по Центральному парку, словно убийца прогуливался. Учитывая его уверенность, Елена почти ожидала потерять след у озера, но, поразительно, убийца не ушёл по воде. Вместо этого, след привёл к Пятой авеню, где обольстительный олеандр оборвался. Елена поняла, что убийца сел в такси. Выдохнув, она махнула Иллиуму спуститься.
— След исчез, — объявила она. — Отведи меня туда, где жертву должны были закопать. Может убийца побывал там.
Лишь пролетая над Гудзоном, Елена поняла, что они направлялись к поместью Рафаэля.
Она предположила, что место погребения должно находиться где-то за пределами, но была глубоко потрясена, когда Иллиум приземлился на краю леса, отделяющего особняк Рафаэля от дома Микаэлы.
Иллиум остался у леса, а Елена пошла вглубь него.
«Архангел?»
«Пятьдесят метров направо».
Рафаэль протяну руку, когда Елена подошла ближе, но она её не приняла, а уставилась на прямоугольную яму размером с гроб.
— И когда, — спросила она, — ты собирался сказать, что он похоронен у нашего дома? — Она понимала, что Рафаэлю нужно контролировать вампиров, причём жестоко, но это…
Взгляд холодных голубых глаз, ярких даже в ночной тьме, встретился с её.
— Мне нужно, чтобы он находился близко для поддержки ментальной связи.
— Сколько их ещё? — прошептала она, борясь с тошнотой. Елена прежде гуляла в этом лесу, может, наступала на кого-то.
— Нисколько, Охотница Гильдии.
Его ледяной тон должен был напугать, но она так разозлилась.
— Рафаэль, ты понимаешь, что неправильно всё скрывать от меня. Но продолжаешь намеренно так поступать. — Выражение его лица не изменилось, но Елена понимала, что права. — Почему?
— Потому что у тебя сердце смертного. — Безжалостное заявление.
Она содрогнулась от удара словом.
— Это так плохо?
— Дело не в том плохо это или хорошо, — цвет глаз стал бесчеловечным, — это просто факт. Скажи я тебе, и ты зациклилась бы на этом. Продолжала бы прокручивать в голове, пока не решила, что здесь невозможно жить.
Это жестокая правда, которую он видел с холодной ясностью. Злость смешалась с другими, более глубокими эмоциями, и на то, чтобы обрести контроль у Елены ушли тридцать секунд.
— Архангел, я хочу кое о чём тебя попросить.
Он отдал ей своё сердце, дал ей власть над ним, но до сих пор она никогда не пользовалась этим.
— Что, Охотница Гильдии? — Так формально и отстранённо.
Внутренний ребёнок Елены, брошенный матерью и отцом, боялся давить на Рафаэля, потому что он мог её бросить. От этого тошнило, но она должна. Должна занять позицию.
— Вычеркни это наказание из списка. Уверена, есть и другие.
Долгий момент Рафаэль стоял неподвижно, словно каменная статуя.
— Ты смилостивиться просишь, Охотница?
— Нет, — вдумчиво, протянула она, — я прошу, как твоя супруга. Не стоит портить наши отношения.
Архангел Нью-Йорка сомкнул пальцы на её горле, не угрожающе, а доминирующе.
— Наши отношения настолько слабы?
— Нет. — За них… за него она будет сражаться до самой смерти. — Они весьма неординарные, и заслуживают защиту от всего дерьма, которое свалит на нас мир.
Металлический оттенок ушёл из глаз, теперь они были пронзительно голубые, как полуденное небо в горах.
— Ах, Елена, какое красноречие.
— Я говорю то, что думаю. — Желудок завязался в тысячу узлов.
— Я скажу Дмитрию придумать новое наказание.
Когда Елена смогла сделать глубокий вдох, лёгкие наводнил воздух.