— И он что, согласился?
— Да, Миранда. Вот потому-то я и спрашиваю тебя: чувствуешь ли ты в себе достаточно сил, чтобы быть королевой нашего стола сегодня вечером?
— Конечно, Сим, не волнуйся, со мной все в порядке.
— Но за обедом ты выглядела очень напряженной. Конечно, это немного смахивает на насилие — сажать тебе на шею гостя в тот момент, когда ты сама только-только приехала домой. Но, — при этом Сим, по своему обыкновению, взъерошил ей волосы, — таковы уж нравы у нас на Северо-Западе, любовь моя.
— Да, во время обеда я чувствовала себя немного усталой, — уклончиво ответила Рэнди, — но сейчас все в порядке. Я и оденусь как подобает, и зажгу свечи, и буду королевой стола.
Однако в глубине души она знала, что сможет исполнять эту почетную обязанность только формально.
— Спасибо тебе, Миранда. А близнецов я прогоню. Ужин при свечах — это мероприятие не для варваров.
При этих словах Сим посмотрел на Рэнди одновременно и с любовью, и с вызовом. Он ждал, что она, как обычно, начнет защищать детей, однако этого не случилось: Рэнди почувствовала только облегчение, что хоть эта ноша будет снята с ее плеч.
Она одевалась очень тщательно, долго задумываясь над выбором туалета, хотя ей и не хотелось признаться в этом себе самой. Джеффу очень нравилось, когда она надевала что-нибудь желтое. Он даже как-то сказал ей: «Ты похожа на лютик». Теперь, перебирая наряды, Рэнди отложила в сторону темно-розовое платье, которое нравилось Симу, оправдывая себя тем, что она, мол, и так носит его слишком часто, и остановила свой выбор на желтом. «Ведь я же совсем не надеваю желтое платье», — защищала она сама себя.
Одевшись, Рэнди спустилась вниз по лестнице.
Поскольку мужчин нигде не было видно и поскольку Сим еще не поднимался наверх, чтобы переодеться к ужину, она решила, что они по-прежнему говорят о своих хозяйственных делах.
А потом Рэнди услышала, как на веранде ее муж говорил гостю: «Я пойду наверх, Джефф, приму душ и переоденусь, не то Миранда покажет мне, где раки зимуют, за то, что я заставил ее одеваться, а сам до сих пор не привел себя в порядок. О том, что пора к столу, миссис Файф известит вас ударом в колокол».
Сим оказался дома, не входя в комнату, где стояла Рэнди. Пренебрегая лестницей, он, подобно Ромео на тайном свидании с Джульеттой, взлетел на балкон второго этажа, раскачавшись на толстом суке дерева, ветви которого склонялись к самым стенам дома. Сим как-то объяснил Рэнди, что подобный способ попадать домой вошел у него в привычку еще с мальчишеского возраста. Конечно, Рэнди бранила его за такое поведение, говоря, что его дурной пример только поощрит близнецов к подобным действиям.
Однако Джефф, как и положено гостю, вошел в дом более традиционным способом. «И кроме того, — смутно подумалось Рэнди, — ему нет нужды лазить по деревьям, ведь комнаты для гостей расположены на первом этаже».
Пройдя через низкое, до пола, французское окно, он вошел из веранды в комнату, которую Рэнди только что осветила свечами. Сквозь колеблющиеся тени, сквозь мягкий свет свечей, который впитывал в себя оттенки и краски ближайших предметов, но оставлял все остальное теряться в складках лиловой темноты, Джефф смотрел и смотрел на нее, а потом тихо сказал:
— Мирри. — А затем он повторил вновь, но с большим чувством: — Мирри.
Самые звуки, из которых складывается это имя, имя, от которого она уже успела отвыкнуть, имя, право пользоваться которым принадлежало только Джеффу, вызвало на глаза Рэнди предательские слезы. Усилием воли она сдержала их и стала ждать слов, которые, по ее мнению, непременно должен был сказать Джефф. Рэнди ждала от него упрека: «Ну почему же ты не дождалась меня?»
Но вместо этого Джефф произнес, стараясь говорить как можно более проникновенно и убедительно:
— Я приехал.
«Я приехал». Ради Бога, что он хочет сказать этим? Конечно, он приехал, Рэнди и сама видит, но почему он придает данному факту такое значение? Почему это звучит у него так, как будто бы… как будто бы она знала, что Джефф должен приехать, и ждала, когда это произойдет.
— Я вижу, что ты приехал, Джефф, но зачем? — Эта фраза далась Рэнди с трудом. — То есть я хочу сказать, — продолжила она, видя изумление в его глазах, — почему ты выбрал это место? Я имею в виду, что здесь совсем не те земли, которые ты знаешь, это совсем не то, к чему ты привык. — И она торопливо продолжила: — Нет, я, конечно, понимаю, что фермер в любом месте останется фермером, это — как инстинкт, это у него в крови. Но здесь все настолько отличается от других мест, здесь нужен настолько иной подход…