— Ну вот, теперь мы можем и поговорить, — сказала она. — А вы хорошенькая.
При этом Руфь достала сигарету и зажгла ее. Рэнди хотела было сказать ей, что здесь не курят, но вместо этого произнесла:
— Вряд ли это так на самом деле.
— Согласна с вами.
Голос Руфи был холодным и безразличным, по мнению Рэнди — подчеркнуто безразличным. А Руфь продолжала:
— Вы слишком мягкая, однако это должно устраивать Сима. Суровая природа, нежная женщина. В этом есть определенный смысл. Пожалуй, мне самой следовало бы быть более мягкой.
Чувствуя себя в высшей степени неловко от темы разговора, выбранной гостьей, Рэнди строила свою защиту на том бесспорном факте, что она сама является сельской жительницей.
— Я родилась в Риверайне, что в Новом Южном Уэльсе, — говорила она.
Презрительная усмешка на полных губах Руфи была красноречивее всяких слов.
— Итак, — вновь сказала она, — вы вышли замуж за Сима.
Приступ раздражения ненадолго овладел Рэнди.
— Послушайте, — сказала она, — вот мое обручальное кольцо. А в моей комнате лежит свидетельство о браке!
Выпалив это, Рэнди увидела, что Руфь смеется над ней.
— Надо же, — говорила она при этом, — оказывается, у нас есть боевой дух! А то я уже подумала… — Неожиданно она перестала смеяться и спросила вкрадчиво: — А что моя комната, она занята?
— Теперь это наша комната.
Щеки у Рэнди пылали, как натертые кирпичом.
Руфь потушила едва начатую сигарету и подошла к окну. Рэнди знала, что сейчас Руфь взглядом вбирает в себя этот фантастический край. «Да ведь тут же ее родной край! — внезапно и неожиданно ревниво подумала Рэнди. — Ведь это — ее земля!»
Тем временем Руфь бросила через плечо:
— Прошу меня извинить за столь бесцеремонное вторжение.
Сказав это, она повернулась, встала прямо перед Рэнди и продолжила прямо и резко:
— Я бы не приехала сюда, если бы здесь все было хорошо. Но ведь это не так, верно? Не спрашивайте меня, откуда мне это известно, я просто знаю, и все тут. Женщины, которые живут здесь вдали от всего мира, имеют особое, шестое чувство.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Теперь щеки Рэнди из кирпично-красных стали красными, как свекла. Ведь она прекрасно понимала, о чем говорит Руфь.
И Руфь со своей стороны тоже нисколько не сомневалась в том, что Рэнди понимает, в чем дело, и сразу взяла быка за рога.
— Ведь я прилетела сюда в довольно хорошем настроении и была готова заключить вас в объятия.
Но получается так, что особых причин для объятий нет, не правда ли? — Сказав это, Руфь намеренно сделала паузу и потом добавила: — Ведь вы не любите Сима.
— Как вы… как вы смеете говорить такое?
— Смею. Смею, потому что знаю, Симу следовало жениться на мне. Этого не произошло по моей глупости, и в конце концов мне пришлось уехать. Как я уже сказала, я вернулась сюда с добрыми намерениями, но лишь при том условии, что у Сима так все хорошо, как мне хотелось бы. Вы знаете, Сим — ведь он же лучший из лучших.
— Я это знаю.
— И тем не менее, — вновь повторила Руфь, — вы не любите его.
— Я я… Почему вы разговариваете со мной в таком тоне?
— Потому что, кем бы я ни была, а я далеко не подарок и признаю это, назвать меня нечестной никак нельзя. И говорю я все это вам для того, чтобы вы поняли весь расклад, Миранда. Раз получается так, что Сим несчастлив в браке или менее счастлив, чем мог бы быть — вы вправе придумать сами любой подходящий вам синоним для слова «несчастлив», — значит, в игру вступаю также и я. Теперь вы все поняли?
— Нет, — ответила Рэнди. Но твердости в ее голосе не было.
— Тогда я попытаюсь изложить более простыми словами: я остаюсь здесь.
— До тех пор, пока Сим не попросит вас уехать отсюда. Как он это уже сделал однажды.
Теперь настала очередь краснеть Руфи.
— А я уехала по собственному желанию, — все же сказала она. — Да, приходится признать, Сим отказался отправить отсюда детей, но… В любом случае не будем ковыряться в прошлом. Мне не следовало уезжать, но я уехала. Сейчас я должна была бы уехать, но я останусь. Теперь-то вы поняли меня?