Хотя, если вспомнить вчерашний вечер… Да, там, в баре были девочки, к которым они с Хьюго пытались, кажется, клеиться. Он не мог сказать определённо, но какое-то чувство подсказывало ему, что девчонки их отшили и ушли раньше. Потом… Эй, парень, не так уж много ты выпил вчера. Давай, просыпайся, шевели мозгами, ну, вспоминай!
Мозги неохотно зашевелились, но память никак не хотела проснуться. До какого-то момента воспоминания были живы и контрастны. Потом… У него частенько так случалось, когда он не следил за собой: одна лишняя рюмка, один глоток и — щёлк! — вырубился.
Она протяжно вздохнула, выпрямила согнутую ногу, вытащила руки из — под подушки, перевернулась на бок. Сейчас проснётся. Голая. Уютно и соблазнительно белеют груди. Смуглое лицо, которое кажется несколько напряженным даже во сне. Может быть, ей тоже снится кошмар. Губы бледноваты — могли бы быть и поярче. Длинные ресницы, щеки немного впалы. В общем и целом, симпатична. Года двадцать три — четыре. Ровесница.
Эй, ты кто?
Понятно, что он не у себя дома. Значит — у неё. В её постели. Выходит, он был вчера мертвецки пьян, раз лежит голый рядом с голой девушкой. Впрочем, ничего, скорей всего, не было. Между ними.
Он обежал взглядом комнату: ни одного знакомого предмета. Небольшая спальня. Стены выкрашены в беж. Телевизор, шкаф, туалетный столик, двуспальная кровать, тумбочки. И что-то не так. С комнатой было что-то не так, но он не мог понять, что.
Ну — ка, давай еще раз… Шкаф. Обычный платяной шкаф. Телевизор на стене. Туалетный столик, зеркало. Кровать, две тумбочки. Бледный приглушённый свет встроенных в потолок светильников… Ну? Что-то лишнее, или чего-то не хватает. Чего?
Еще раз…
— Давно не спишь?
Голос у неё низкий, глуховатый. Немного пришепётывает.
Он повернулся к ней, встретил прямой взгляд небольших чёрных глаз с огромным зрачками.
И понял. Понял, чего не хватает в комнате.
— Нет. Только проснулся.
— Я хочу тебя.
И ведь действительно хочет. Голос стал ещё глуше, подрагивает, потрескивает, будто бегают в нём электрические разряды. Наверное, вчера у него точно ничего не получилось. Но когда он успел так напиться, до полного беспамятства?
Мысли пронеслись блеклой вспышкой на фоне чего-то поднимающегося изнутри.
Желание. Это было желание — стремительное и обжигающее, неожиданное, как выхлоп перебродившего вина, выбивающего из бочки плохо пригнанную пробку и пенно устремляющегося наружу. Это было абсолютное желание, требующее немедленного и безоговорочного удовлетворения.
Он резко повернулся к ней, обхватил за талию, навалился, прижимая.
Окно. В комнате не было окна.
Губы её были невкусны, солоно-кислы и липки после сна. Грудь тоже не впечатляла упругостью, а талия могла бы быть и потоньше. Но от этого тела веяло такой непреодолимой сексапильностью, что он почти физически ощущал её запах — тревожный, волнующий, горячий и, хотя девушка в целом была совершенно не в его вкусе, его возбуждение достигло предела почти моментально. Это было что-то дикое, неудержимое, неконтролируемое.
Едва он проник в неё (она была влажна так, будто он не меньше часа бурно играл с ней, заводя), девушка застонала, выгнулась, закатывая глаза и закусив губу. А стоило ему пару раз дёрнуться, как её ноги обхватили его талию, сжимая и прижимая, руки обняли за шею, пальцы впились в затылок, а таз её задвигался, то подаваясь навстречу, то раскачиваясь из стороны в сторону.
Он никогда не считал себя, да, собственно, и не был мастером по части ублажения женского пола, поэтому на какой-то миг разбуженная им дикая похотливая страсть даже испугала его. Но только на миг, потому что в следующую секунду она вызвала в нём такой бурный отзыв, что он зарычал, впиваясь зубами в её плечо проникая в неё глубже, глубже, глубже и чаще. Не прошло и минуты, как тело его охватили неудержимые спазмы вслед за частыми и сильными влажными сокращениями её влагалища; он пролился в неё, чувствуя, как обильно и неудержимо кончает она. Оглушенный он истекал не меньше минуты, ощущая только животную яростную похоть и наслаждение, слыша только свое рычание и её всхлипы.
Свалившись с неё, он заметил образовавшееся на простыне большое тёмное пятно ее выделений.
«Ничего себе! — подумал он. — Нет, если вчера между нами что-нибудь было, я бы не забыл такого фейерверка».
— Неплохое продолжение… — слабо произнесла она, вытянув руки за голову, не смыкая разведенных ног и, кажется, продолжая слабо пульсировать.