В 1534 году наметился разрыв между Англией и Римом. Преемником Папы Климента VII был Павел III, который вполне благосклонно относился к деятельности английского короля. Однако король не отказывался от мысли полностью отделиться от Ватикана: он окончательно присвоил себе духовную власть, именуя в документах Папу Римского «епископом».
В это время Екатерина Арагонская, которая чувствовала, что силы покидают ее, обратилась к королю с трогательным письмом: «Я приближаюсь к смертному часу, – писала она, – и любовь, которую я все еще чувствую к вам, государь, побуждает меня умолять вас позаботиться о спасении души вашей и предать забвению все плотские и житейские попечения. Повинуясь побуждениям страстей ваших, вы ввергли меня в пучину великих бедствий и сами на себя навлекли не меньше тревоги и работы… Я все забываю, государь, и молю Господа: да предаст он забвению все, что было! Поручаю вам дочь нашу Марию и заклинаю вас: будьте ей добрым отцом – в этом единственное мое желание. Не оставьте также моих фрейлин, которые не будут вам в тягость – их только три. Прикажите выдать годовой оклад жалованья всем лицам, бывшим при мне в услужении, иначе они останутся без куска хлеба…»
Дальнейший текст письма был выдержан в том же духе. В конце письма умирающая выразила желание увидеть своего короля и мужа и в подписи назвалась его женой. Генрих VIII, прочитав письмо, испытал искренние жалость и раскаяние, которые усилились, возможно, из-за того, что на следующий день Екатерина Арагонская скончалась. Сердце короля было тронуто; о королеве сожалели все, даже ее недоброжелатели, кроме Анны Болейн.
В скором времени по приказу короля были арестованы Анна Болейн, ее брат и все их окружение. По словам современников, Анна после ареста словно лишилась разума: она то смеялась, то плакала, то умоляла стражу, охранявшую ее в Тауэре, допустить ее к королю, то звала дочерей своих Елизавету и Марию. Король выдвинул обвинение, что королева Анна с сообщниками готовила покушение на его жизнь. Однако главным пунктом обвинительного акта являлось то, что поведение Анны было всегда легкомысленным и недостойным не только до замужества, но и во время него. После долгих пыток и допросов музыкант Смиттон сознался в том, что пользовался неограниченной благосклонностью Анны Болейн и трижды бывал у нее на тайных свиданиях, другие арестованные упорно молчали, но тем не менее это их не спасло.
Следственная комиссия признала бывшую королеву Анну Болейн виновной, как и ее сообщников. По постановлению суда преступницу решили казнить (сжечь на костре или четвертовать – на выбор короля), брату ее с тремя сообщниками отрубить головы, музыканта Смиттона лишить жизни через повешение. Брак короля с Анной был объявлен недействительным, а дочери Елизавета и Мария признаны незаконными.
Церемониал мрачной процессии на казнь был составлен лично Генрихом VIII, а палача специально выписали из Кале. В Ричмондском парке до сих пор показывают пригорок, на котором король стоял, ожидая вести о совершении казни своей второй, незаконной, супруги.
После 20 лет супружества Генрих VIII не колебался, отдавая приказ о казни жены. Такой исход событий объяснялся прежде всего тем, что Анна так и не смогла выполнить главного своего предназначения – родить наследника престола. Некоторое время ходили даже слухи, будто Генрих VIII заявил одному из приближенных, что Анна завлекла его в сети супружества с помощью приворотов. На самом деле это были уверения эгоистичного человека, каким был король, которому даже выкидыша у жены было достаточно, чтобы отправить ее на плаху. Этот случай сыграл зловещую роль в жизни Анны Болейн. Еще до казни супруги Генрих VIII обратил внимание на Джейн Сеймур, но до тех пор, пока Анна не разрешится от бремени, ни о какой новой женитьбе и речи быть не могло. Выкидыш неожиданно решил все. В тот момент Генрих VIII понял, что нужно избавиться от Анны и жениться на Джейн.
Сама Джейн Сеймур – личность довольно туманная в истории. В народных преданиях она выступает как святая, в отличие от «искусительницы» Анны Болейн. Интересно то, что, по сути, Джейн выполнила ту же роль, что когда-то сыграла ее предшественница. Она привлекла к себе внимание, не поощряла симпатий короля, но и не лишала его своего присутствия. Затем, когда намерения короля отделаться от надоевшей жены стали более чем ясны, она спокойно заняла ее место. Однако есть и существенные различия в их судьбах. Во-первых, когда Генрих VIII решил оставить Анну, она, в отличие от Екатерины Арагонской, была все еще молода и способна снова зачать. И во-вторых, Джейн прекрасно понимала, что речь идет не просто об отставке соперницы, а о физическом уничтожении Анны.
Несмотря на то что сторонники Екатерины Арагонской и Анны Болейн стремились очернить красавицу Сеймур, в действительности она была девушкой тихой, кроткой, покорной воле тирана. Можно себе представить, какие чувства испытывала Джейн Сеймур, когда шла к алтарю со своим державным женихом, и не на радость ей был сан королевы, в который он возводил ее, не прельщал ее блеск короны, запятнанной кровью.
Вероятность того, что Джейн любила Генриха VIII, ничтожно мала: в то время он уже был полным человеком, страдавшим одышкой, но она настолько его боялась, что даже и не помышляла об измене. За все время ее кратковременного замужества Сеймур не покидала мысль, что супружеское ложе воздвигнуто на гробнице Екатерины Арагонской и на плахе Анны Болейн. Эта мысль, подобно яду, отравляла все существование Джейн, однако перед смертью она успела подарить королю желанного наследника – принца Эдуарда.
Долго горевать о своей жене Генрих VIII не мог, уж настолько это было несвойственно его характеру. Поэтому чуть более чем через два года после смерти Сеймур английский король женился в четвертый раз. На сей раз монарх решил взять себе в супруги не подданную, но принцессу одного из владетельных домов Европы. Для этого он окружил себя множеством портретов с изображениями прекрасных девиц. Живопись того времени, хотя и считалась художеством свободным, тем не менее имела существенный недостаток, натура неимоверно приукрашивалась.
Портрет, где художник изобразил принцессу Анну Клевскую, был далек от оригинала – девушка по росту и дородности была способна поспорить со своим массивным женихом. Зачарованный милыми чертами портретного «двойника», Генрих VIII послал формальное посольство сватов за невестой, и Анна прибыла в будущие свои владения в январе 1540 года. Единственным возгласом, который услышали приближенные короля после его первого свидания с новой королевой, был: «Что это за фламандская кобыла? Бог с ней; я ее видеть не могу!».
Тем не менее Генрих VIII сожительствовал с ней в течение полугода, после чего решил развестись. Оскорбительное для любой женщины предложение короля о расторжении брака и замене титула королевы титулом приемной сестры оказалось для Анны вполне пристойным, и она простодушно согласилась.
Пятый брак явился опять-таки следствием неуемного желания Генриха VIII облечь свое животное сластолюбие в законную форму. Это был брак, наподобие второго и третьего, морганатический, с племянницей герцога Норфолка Катериной Говард. Отношения Генриха VIII с женщинами были несколько странными: равных по происхождению и достойных быть супругами короля он принижал, а безродных содержанок возводил в королевский сан.
В конце правления великого короля одолевала религиозная мания, которая осложнялась буйными эротическими фантазиями. Свадьба с Катериной Говард состоялась уже через три недели после развода с Анной Клевской. По признанию современников, это была довольно красивая женщина, однако по жестокости и распущенности она превосходила даже Анну Болейн. Исходя из соображений своего дяди, герцога Норфолка, Катерина настроила державного супруга против реформаторов и лютеран, умножая число казней и усиливая гонения. Англия тонула в реках крови невинных людей, которые поддерживали иные, не католические настроения.