— И что дальше?
— Пайт, я не собираюсь тебе повторять, как ты мне дорог. Я же говорила, что кое в чем женщина не может притворяться. Просто сегодня я вряд ли смогла бы тебя радостно встретить. Зачем же тебе зря терять время? Да и на часах уже почти полдень.
— Ты сказала Фредди, что нашла это письмо? — У человека в зеркале уже косили глаза: приступ страха сменился лукавством.
Джорджина ответила с присущей ей откровенностью:
— Я трушу. Он все скажет Джанет, и она будет знать, что я все знаю… Нет, пока я не придумаю, как быть дальше, лучше держать его в неведении.
— Я тронут тем, как много для тебя значит Фредди.
— Знаешь, дорогой, он все-таки мой муж.
— Это точно. Ты его выбрала, он твой с потрохами. Только я не пойму, почему шалит Фредди, а в жертву приносят меня.
— А если он так поступает как раз потому, что я ему изменяю? Между прочим, у тебя такой тон, словно ты не возражаешь стать жертвой.
— Лучше скажи, когда мы сможем увидеться.
— Когда угодно, за исключением сегодняшнего дня. Сегодня я сама не своя.
— Прости меня, Джорджина. Я набитый дурак. И эгоист, каких мало.
— Я люблю тебя за твой эгоизм. Ладно, приезжай прямо сейчас, если хочешь. Дочку привезут из детского сада только в половине первого.
— Ни в коем случае! Для меня главное, как к этому относишься ты сама, а тебе сейчас не до меня. Ты чувствуешь себя виноватой. Считаешь, что сама толкнула бедного, богобоязненного, не способного на измену Фредди в объятия этой шлюхи. Мне нравится Джанет. Смелая и остроумная женщина. Фрэнк совершенно несносный, непонятно, как она вообще его терпит.
Пайту, наоборот, нравился Фрэнк, но он подавил желание вступить в спор. Каждое слово Джорджины, все больше убеждавшейся, что он не приедет, вызывало у него новый приступ злости.
— До полудня остаются считанные минуты, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты услышала от Джуди: «Мама, что это у тебя под одеялом? Пахнет папой Нэнси». — Он сам чувствовал этот запах: леса, земли, черной кожи бульдозериста, досок в гараже, виски, которым пахла Би Герин.
— Пайт, получается, что я тебя не пускаю? А мне так хочется тебя увидеть!
— Знаю, не извиняйся. Ты была замечательной любовницей.
Она не стала комментировать употребленное им прошедшее время.
— Когда я нашла записку, то первым делом хотела позвонить тебе. Значит, мое первое побуждение — поплакать у тебя на плече. Ну, и залезть к тебе в постель. Дело было вечером в понедельник, Фредди торчал на заседании клуба «Лайонс». Я так испугалась! Одна в огромном уродливом доме с ядовитым клочком бумаги в руке…
— Не бойся. Ты отличная жена. Кто еще смог бы выносить Фредди? Если он тебя потеряет, то это будет самое худшее, что с ним бывало после провала на экзаменах на медицинский факультет.
Заметила ли она, как он невольно сравнил ее со стоматологией? Обеим присуща практичность, чистота, простота, обе сулят спасение… Наверное, Анджела — это его неудача, как у Фредди с серьезной медициной.
— Да и вообще, — продолжил он, — вряд ли Фредди и Джанет сейчас способны много друг другу дать.
— Как это грустно! Ты звонишь, чтобы я тебя подбодрила, а получается, что сам меня подбадриваешь. Господи, Берна-детт уже едет! Значит, детей распустили раньше времени Сегодня что, какой-то праздник?
— Двадцать третье апреля? В газете написано, что сегодня день рождения Шекспира. Триста девяносто девять лет!
— Пайт, мне надо бежать. Мы так много друг другу не сказали! Давай встретимся побыстрее!
— Давай, — согласился Пайт и услышал ее поцелуй, когда уже клал трубку.
Человек в зеркале сутулился, в комнату просачивался безрадостный, лишенный солнца день. Ему показалось, что он молодо выглядит: в тени не были видны морщинки вокруг глаз и мешки под глазами. Он вспомнил свой первый разговор с Джорджиной, когда они стали любовниками. Она так веселилась, была так непосредственна, когда затащила его к себе в постель в тот сентябрьский день, что ему было трудно поверить, что у нее раньше не было любовников. Ее дом был полон отраженного осеннего блеска, экзотическая мебель из бамбука и камыша, батик и парусина источали тепло. Пайта удивила гора кричащих гватемальских подушек.
«Прямо здесь? В постели Фредди?»
«Это и моя кровать. Или ты предпочитаешь на полу?»
«Нет. Но как здесь роскошно! Чьи все это книги?»
«Порнография Фредди, гадость! Лучше обрати внимание на меня».
«Обязательно. Но разве нам не следует предохраняться?»
«Святая наивность! Неужели Анджела не принимает эновид?»
«А ты принимаешь? И как, помогает?»