Гоша спустился с крыльца и подошёл. Но, когда крепыш встал, чтобы поздороваться, Гоша, краем глаза, уловил движение на тропинке.
Они повернулись разом.
К ним подходил ещё один крепыш!
Гоша не успел удивиться, второй крепыш исчез, а первый, как-то странно крякнул.
Гоша включил замедление и отскочил от странного крепыша. В эту минуту, что-то зашипело и рядом с Гошей материализовался горбатый иудей в плащанице.
— Я первый пришёл за Тадухелой! — выкрикнул странный крепыш, обращаясь к горбуну в плащанице.
Христос, а это был он, улыбнулся в ответ и, взмахнув руками, зычно выкрикнул — Изыдии, Сатана!
Крепыш раздвоился, а у Гоши отвисла челюсть: иудей раздвоился тож!
Гоша закрыл рот и смотрел, округлившимися глазами, как отделившиеся клоны, взмахивали руками и зычно изыдикали!
Клоны плодились в геометрической прогрессии и, через несколько секунд, заполонили всё пространство вокруг.
— Ниххуясе, орда! — изумился Гоша — Да сколько их?
— Ннас ллегион!!! — рявкнула орда в ответ, да так, что в радиусе трёх километров сорвало сигнализацию на всех автомобилях!
Гоша глянул на балкон и оторопел: балкон был напичкан Фрюшами и Тадухелами, как бочка селёдками!
— Ты чё натворил!! — обратился Гоша к побледневшему Христу.
— Сейчас, сейчас! — бормотал Христос — Я всё улажу.
— Авва Отче!
Но портал не смог пропустить через себя орду клонов зараз и Христу пришлось выкрикнуть — Авва Отче! — ещё дважды.
Клоны исчезли и только пиликала вразнобой сигнализация по всей округе.
Гоша поднял глаза на балкон: он был пуст!
— Ёб-твою маать! Ты куда Фрюшу дел!! — крикнул он Христу.
Христос задрожал и, пав на колени перед Гошей, и воздевая руки, произнёс — Папа!
— Да встань ты! — тянул его за руку Гоша — Это присловье! Не ёб я Богоматерь!
— Фрюша, где?
Христос встал с колен, но на Гошу всё же смотрел подобострастно и снизу.
— Там! — показал Христос рукой.
Гоша глянул на балкон: Фрюша и Тадухела стояли рядышком и, улыбаясь, смотрели на него.
— Хууу! — выдохнул Гоша — Ну и денёк начался.
Христос смотрел, не мигая, на Тадухелу, а она, вытянув руку и выставив ладонь, покачала головой, и твёрдо, и внятно произнесла — Нет!
— Что друг — пожалел Гоша — прокол?
Христос качнул головой, но ничего не ответил.
— Ра-Мери — громко сказал он — сколько осталось?
Откуда-то с небес пришёл глас — Три!
— Три тысячи или… — но Христу не дали договорить.
— Три места! — пришёл глас — И золото!
— Прощай! — молвил Христос, и исчез.
Гоша осмотрелся, но вокруг всё было, как обычно: куда-то, по своим делам, шли люди, ребятишки вприпрыжку в школу, в мусорке копались два местных бомжа, отгоняя собак, а голуби и воробьи, в поисках корма, перелетали с места на место.
Папа, держа за руку кармелитку, стоял на балкончике, над портиком, собора святого Петра. По правую руку стоял Винс.
На площади, перед собором, стояла в ожидании чуда, паства, числом сто сорок три тысячи девятьсот восемьдесят четыре человека.
У каждого под мышкой была зажата золотая чушка 995 пробы, массой 386 тройских унций[6].
Папа взглянул на свои Patek Philippe Sky Moon Tourbillon. До назначенного Христом часа, оставалось три секунды. В то же мгновение, прямо за спиной понтифика, из эфира материализовался Христос.
Винс и кармелитка отступили от Папы, освобождая место Христу. Иешуа шагнул, и встал по левую руку Папы. Точнее, папа, стоял по правую руку Христа!
— Господи! — вполголоса обратился к Христу понтифик — Прости меня грешника. Дозволь, Господи, забрать с собой кармелитку?
Господь слегка побледнел, но отказывать старому козлу не стал. Он уже принял решение.
— Ты сказал! — тихо ответил он.
Понтифик схватил руку кармелитки и сжал.
Кармелитка, от переизбытка чувств, от лицезрения Господа, задыхалась в священном оргазме.
— Братья и Сестры! — зычный голос маленького и тщедушного иудея, покрыл площадь и паству — Настал Священный миг… На колениии!
Вся площадь рухнула на колени, только стукоток пошёл.
— На колении! — прошипел Христос, Папе с кармелиткой и Винсу.
Они бухнулись на колени.
Христос вознёс руки — Авва Отче!
Кармелитка, Винс и Папа исчезли!
Исчезло золото, зажатое под потными мышками. Всё золото!
Паства осталась!
— Братья и Сестры! — возопил Христос — Милостив Отец наш небесный. Он дарует этому погрязшему в грехах и разврате миру, ещё три с половиной тыщи лет для раскаяния. Возрадуемся братья и сестры, и воздадим Отцу нашему небесному Славу.