Дойдя в своих размышлениях до этой темы, Эмма бережно прижала ладонь к животу. Она знала, что именно там ребенок зародится и будет расти. Их дитя! Ее и лорда Эмори. Да, она наверняка уже понесла, ведь даже однократного соединения, такого болезненного, достаточно, чтобы это произошло. Иначе у людей вообще бы не было детей.
С мечтательной улыбкой на губах, воображая этого чудесного ребенка, Эмма погрузилась в тихий, мирный сон.
— Он отправился зализывать свои раны.
Слегка раскрасневшаяся Эмма выпрямилась навстречу подходившему кузену. Она бродила по залу и, нагибаясь, всматривалась в лежавших на полу бесчувственных мужчин, пытаясь найти Бертрана.
— Кто?
— Лорд Бертран. Он отбыл еще вчера вечером, сразу, как мы сошли вниз. Ты ведь его так усердно разыскиваешь?
Эмма слегка усмехнулась:
— Ты меня хорошо знаешь, Рольф. Даже слишком.
Пожав плечами, он наклонился к ней и ласково поцеловал в лоб:
— Скажи лучше, где твой муж? Все еще в постели?
— Да.
— Должно быть, ночь была утомительной.
Эмма почувствовала, как заливается краской, — вечно Рольф ее дразнит! — и поспешила переменить тему разговора:
— Хочешь позавтракать?
Рольф весело ухмыльнулся в ответ на ее очевидную уловку, но решил не продолжать. Окинув взглядом большой зал, он выгнул бровь.
— Да, подкрепиться не мешает. Сомневаюсь, однако, что нам удастся это сделать!
— Пожалуй!
Эмма обвела глазами следы вчерашнего празднества… На полу, как сброшенные с доски шахматные фигуры, раскинулись в живописных позах мужчины и женщины. Между ними трудно было пройти, не то что накрыть стол для завтрака. Круто повернувшись, она направилась к двойной двери, ведущей наружу, приглашая Рольфа следовать за ней. Тот повиновался, недоуменно подняв брови. Обещание еды манило неодолимо.
— Куда мы идем?
Мы попробуем проникнуть на кухню с черного входа. Поищем что-нибудь съедобное, — объяснила Эмма, с трудом отворяя тяжелую дверь.
После духоты зала на них пахнуло свежим утренним воздухом. Рольф с недоверием посмотрел на Эмму:
— Не нравится мне этот твой замысел, Эм. Если мы начнем грабить кухню, повар нам уши оборвет.
— Повар лежит без чувств под столом в зале, рядом со своей женой. И вообще я решила, что мы позавтракаем на траве.
— На траве?
— Именно так! — Шаловливо улыбнувшись ему через плечо, она повела Рольфа в обход здания.
— Мы так давно не делали этого, и я скучаю по нашим прогулкам. — Эмма задумчиво улыбнулась, вспоминая их краткие вылазки из замка, когда они были детьми.
Утащив потихоньку от повара что-нибудь съестное, они убегали в лес, окружавший отцовский замок, и там пировали от души, а потом играли среди деревьев в прятки.
В десяти минутах езды верхом есть чудесная полянка, по которой протекает ручеек.
— Звучит заманчиво, — улыбнулся Рольф, погружаясь в собственные воспоминания.
Тогда Эммалена вовсе не походила на благопристойную леди. Она была отчаянной проказницей и всегда умела настоять на том, чтобы в игре «Погоня» быть лихим лордом Дариеном, а не прекрасной девой, как ей полагалось бы! Ловкая и отважная, она, как мальчишка, карабкалась на деревья, раскачивалась на ветках, продиралась сквозь густые заросли. Чтобы юбки не путались в ногах, она подтыкала их под пояс или вообще одалживала у Рольфа его штаны. Если б ее отец — его дядя — хоть раз поймал ее в таком виде, наверняка высек бы обоих.
— «Ах, кого я обманываю! — с усмешкой подумал Рольф. — Дядя Седрик баловал нас обоих, особенно Эмму, и закрывал глаза на многие наши детские проказы».
— Вот мы и пришли, — объявила Эмма. Толчком распахнув дверь, она вошла на кухню, схватила стоявшую в углу корзинку и торопливо начала ее наполнять.
Отбросив мысли о прошлом, Рольф подошел к ней и наклонился вперед, стараясь через плечо Эммы увидеть, что она кладет.
— Эй, сестричка, куда столько? Нас же только двое.
— Я подумала, может, епископ захочет к нам присоединиться. По дороге сюда я видела, как он пересекал двор.
Рольф ощутил легкое раздражение, оттого что интимная атмосфера их пикника будет нарушена присутствием постороннего, но тут же, пожав плечами, кивнул. Они уже не дети, и замок больше не принадлежит его дяде. Вообще-то замок дяди теперь принадлежит ему.
— Как хочешь, — беспечно согласился он, забирая у нее корзинку и предлагая ей руку.
Эмори не принадлежал к жаворонкам. Он никогда не любил утренние часы, а нынешним утром чувствовал себя особенно не в духе. Сон его был беспокойным: неутоленное возбуждение мучительно пульсировало в паху, не давая ему уснуть. В то время как рыцарское благородство не позволяло ему требовать большего от юной жены в их первую брачную ночь, мужская плоть подобного сочувствия к несчастной проявлять не желала. Поэтому он то и дело садился в постели, зажигал свечу и всматривался в прекрасное спокойное лицо Эммы. Поистине его жена была прелестна в своем нежном очаровании. Как цветок. Даже ее тихое похрапывание напоминало легкое жужжание пчелки.
Только когда солнце взошло на небосводе, Эмори наконец погрузился в сон. Спустя час он проснулся в своих новообретенных пенатах, новообретенном замке, новообретенной постели и обнаружил, что его новообретенная жена в ней отсутствует. Он обошел весь замок, но так и не нашел ее. Во внутреннем дворе было безлюдно и тихо. Лишь двое солдат несли на стене караул. Остальные обитатели замка вкупе с жителями соседней деревни пребывали в большом зале и своим храпом, казалось, могли снести крышу. Было очевидно, что все сполна насладились свадебным пиром. За исключением, разумеется, его самого, что раздосадовало Эмори еще больше. Чтобы напиться до такого состояния, надо было осушить целое озеро эля. Судя по всему, они столько и выпили. Напились его эля и разлеглись в его зале!
Все больше свирепея от этих мыслей, Эмори с решительным видом вернулся в большой зал и, уперев руки в бока, взревел:
— Где моя жена?
Единственным ответом ему явились не слишком успешные попытки каких-то двоих пьяных подняться на ноги. Вконец разъяренный, Эмори снова выбежал из замка и направился на конюшню. Там он схватил ведро, зачерпнул из конской поилки воды и вернулся назад.
Если первая его попытка привлечь к себе внимание не имела успеха, то на этот раз, окатив холодной водой разлегшихся на полу, Эмори добился своего.
Женщины приходили в себя, охая и растерянно оглядываясь, мужчины с проклятиями хватались за мечи. Эмори дождался, когда в зале вновь наступила относительная тишина (все осознали, кто именно их разбудил), после чего произнес тихим грозным голосом:
— А теперь, если вы готовы выслушать мой вопрос, я повторю его: куда исчезла моя жена?
Молчание, которым были встречены его слова, и растерянные взгляды со всей ясностью свидетельствовали о том, что никто из этих людей не знал, где может находиться Эмма.
Он вздохнул и нахмурился.
— Ладно, кто-нибудь из вас знает, что она делает по утрам или куда ходит?
— К мессе.
Это произнесла некрасивая Мод, и Эмори обернулся к ней, вспоминая, что она — личная служанка его жены. Однако едва он открыл рот, чтобы поблагодарить ее, как кто-то из толпы заметил:
— Но ведь отца Гамптера сейчас в замке нет. Так что и мессы не будет.
Мод пожала плечами:
— Ну так ее отслужит епископ.
— Нет, — покачал головой Эмори. — Я заглянул в часовню. Ее там нет. И епископа тоже.
Насупившись, он обвел внимательным взглядом море обращенных к нему лиц в поисках самого разумного и трезвого. Разумеется, ничего подобного обнаружить ему не удалось. И как назло, куда-то пропал Блейк. Эмори обратил на это внимание, еще когда искал жену. Правда, зная о невероятной притягательности друга для женщин, самых различных по положению и возрасту, было нетрудно догадаться о причинах его исчезновения. И действительно, как бы в подтверждение подобного предположения, из-под длинного стола, за которым накануне пировали, показался Блейк. Следом за ним появилась пышногрудая блондинка.