Нюша перешла по камешкам ручей и снова вышла на тропинку. Дом Бараша остался позади. До Совуньи уже было рукой подать – вот полукруглый мостик, а за ним начинается холм, на котором возвышается раскидистое дерево с дуплом. Она задержалась на мосту, задумчиво всматриваясь в поблескивающую в сумерках воду. Хорошо, что сейчас весна, а не тусклая осень или, не дай бог, зима: и без того подавленная, от недостатка солнца и общего уныния окружающего мира Нюша бы точно впала в отчаяние.
***
Вслед за своим подарком старый ворон пришел сам. Совунья как раз вязала, устроившись на веранде, когда он, важный, торжественный и в новой бабочке, появился на холме. Заметив своего неизменного коллегу, сова приветственно взмахнула крылом и едва не уронила вниз клубок ниток. Карыч широко улыбнулся и многозначительно поправил бабочку.
- Не возражаете, если я нарушу ваше одиночество, почтеннейшая?
Сова хихикнула и прикрыла клюв крылом. – Поднимайся, чего уж. Ты вот скажи мне, Карыч, это что за икебану ты мне презентовал? Оно спасибо, конечно, но просто интересно.
- Всего лишь скромное выражение моего восхищения вами, - ворон легко вспорхнул на веранду. Икебана красовалась на столе в пустой деревянной вазе. Сова одобрительно кивнула. Карыч приземлился в стоявшее напротив нее кресло-качалку. – О свет моих старых очей… подарите мне вечер вашего общества! Есть новости, - понизив голос, совершенно другим тоном продолжил ворон. Совунья, воображение которой мигом встрепенулось, нетерпеливо заерзала на своем месте. Карыч, довольный произведенным впечатлением, вновь расплылся в улыбке.
- Ну так не тяни! Что случилось? – сова гневно кашлянула и сдвинула очки на кончик клюва. И тут же заметила Нюшу, поднимавшуюся по склону холма. – Ох…
Карыч проследил за направлением ее взгляда и едва не подскочил в кресле. Похоже, деловой совет откладывался. Неудовлетворенное любопытство обоих разве что не взрывалось фейерверками в ароматном вечернем воздухе. Старый путешественник понимающе хмыкнул и взял Совунью за крыло.
- Держитесь, почтеннейшая. В конце концов, можем встретиться утром.
- Ах ты старый греховодник! – сова скривилась, словно от лимона, и тут же заливисто расхохоталась. – Без ножа режешь! – ему ли не знать, насколько трудно ей, заинтригованной, дается ожидание. Ворон, стараясь не смеяться, кашлянул в крыло.
Нюша поднялась на веранду, окинула старых сплетников подозрительным взглядом. – Чего это вы такие веселые? – буркнула она, выпутываясь из платка. – Поделитесь, может, и мне легче станет… – театрально закатив глаза, продолжила она и перебросила сложенный платок через верхнюю ступеньку лестницы. Совунья и Карыч, многозначительно перемигнувшись и подтолкнув друг друга локтями, снова зашлись смехом.
- Ой… не могу, уморил, - наконец отдышалась сова и, кажется, только сейчас заметила Нюшу. – Привет, красавица. Присоединяйся.
Карыч, со второй попытки выбравшись из кресла, отвесил Нюше полный церемониальный поклон по французской моде позапрошлого века, в связи с чем едва не свалился с веранды. Хрюшка, чтобы не ударить в грязь лицом, ответила реверансом, после чего уселась на горку и свесила вниз копыта.
- Ты чего, Нюша, такая расстроенная? – поинтересовалась сова, утирая недовязанной варежкой выступившие от смеха слезы. – Поругалась с кем? Так не бери в голову, в вашем возрасте сегодня ссора – завтра дружба не разлей вода.
- Да нет… не в этом дело, - Нюша покачала головой. И наконец решилась. В конце концов, эти двое много повидали на своем веку. – Просто я тут… кое-что для себя поняла.
Сова и ворон навострили уши. В свете последних событий любые Нюшины открытия вызывали у них живейший интерес. Но та внезапно сменила тему.
- Что вы делаете, чтобы отвлечься от грустных мыслей? – тихо спросила она, рассеянно водя копытом по изгибу горки. – Я обычно ем конфеты… но сейчас мне не хочется.
- Спорт, моя дорогая, - лучшее лекарство от депрессии, - нравоучительно подняла крыло Совунья. – Пробежала километров тридцать – и грустных мыслей как не бывало. Можем завтра потренироваться. Поднять тебя часиков в шесть, а?
- Почтеннейшая, да бог с вами! – скорбно воздел крылья к небу Карыч. – Если бы меня так лечили от депрессии, я бы из нее не выходил!
- Мда? – Совунья обиженно поджала клюв. – А ты что предлагаешь? Девочке взбодриться надо, выбросить из головы всякую ерунду – что может быть лучше хорошей пробежки?
- Музыка. Пение, танцы… – ворон изобразил крыльями некий пассаж на фортепьяно. – Поверьте мне, дамы, я знаю, о чем говорю, - с видом знатока закончил он, прогоняя неприятные воспоминания. Тот же Лосяш своей последней депрессией изрядно вымотал великого музотерапевта. Спасибо Лосинии, хоть на этот раз повторять не пришлось. – Самый подходящий способ лечения плохого настроения для столь прекрасной юной особы! Почему бы нам завтра не устроить бал? Дамы приглашают кавалеров, - и Карыч с видом казановы подмигнул сове. Та аж в кресле подскочила.
- Думай что говоришь! – прикрыв крылом клюв, возмущенно зашептала она и стрельнула глазами в Нюшину сторону. Ворон невинно улыбнулся. Хрюшка, кажется, не особенно вдохновилась идеей, но Карыча уже понесло.
- Надену новый фрак и бабочку, - блаженно прикрыв глаза, заявил он. – Моя дорогая, я постараюсь быть неотразимым ради вас.
Совунья оттаяла и растроганно сложила крылья. – Ну если так… тогда, Нюшенька, пробежка отменяется, предупреди всех, что у нас танцы. Собираемся вечером у Карыча. Ох и тряхнем мы стариной, а?
- Так точно, о услада очей моих! – ворон вспорхнул с кресла и, не обращая внимания на недоуменные улыбки своих собеседниц, закружился по веранде. Сова наклонилась к Нюше.
- Так что случилось-то, милая? – тихо спросила она. Нюша напряглась, поджала губы. Совунья и так уже понимала, что настроение ее юной приятельницы каким-то образом связано с Лосяшем, но все же хотелось бы подробностей. Хрюшка, однако, только махнула копытом.
- Да нет, ничего… это я так. Бал – отличная идея. Я думаю, даже лучше, чем конкурс красоты.
- Разумеется, лучше! – Карыч протанцевал по веранде и вновь присоединился к разговору. – Однако я, пожалуй, пойду готовиться. Должен отрепетировать подходящие случаю этюды, - и ворон в творческом возбуждении кубарем скатился вниз. Встряхнулся, смахнул с крыла невидимую пылинку и, напевая, направился в сторону дома.
Однако, перейдя реку по бревенчатому мосту, ворон не пошел напрямую через луг, а свернул направо и через несколько минут оказался на клумбе под окнами Барашева жилища. Потоптавшись на месте, Карыч решил не тянуть время и негромко свистнул. В такой час у поэта обычно самый пик вдохновения: чуть зазеваешься – и до самого утра рогатый певец муз в качестве собеседника бесполезен. Карыч же имел на его скромную персону грандиозные планы: сорвался деловой совет, не получилось как следует расспросить Нюшу – не беда, настоящий аферист всегда найдет запасной вариант. Бараш определенно должен что-то знать.
2
Разговор с Нюшей никакой ясности не внес. Направляясь к ней, Лосяш преследовал только одну цель: доказать добродушно посмеивавшейся Лосинии, что та ошибается. Конечно, Нюша в последнее время ведет себя довольно странно… но ученому и в голову не приходило пытаться собрать из разрозненных фактов общую картину. Обычно жизнерадостная хрюшка стала нервной, вспыльчивой и легко ударялась в слезы, она напросилась участвовать в опыте по получению сополимера, хотя вряд ли вообще знала, что это такое; она терялась, отчаянно краснея в ответ на самые обычные вопросы… и что? К странностям окружающих Лосяш относился спокойно, справедливо полагая, что и сам не подарок.