— Сурикэ, Бесследный и Тареа, — говорил генерал-аншеф, — для защиты колонии важнее десяти тысяч обыкновенных солдат.
Таково было положение действующих лиц в то время, с которого начинается наш рассказ; характеры их определятся яснее из дальнейших событий.
ГЛАВА V. Глава несколько серьезная, но прочитать ее необходимо для уразумения последующих событий
Две недели прошло после нападения ирокезов, так дурно для них кончившегося.
М-ль де Прэль почти совершенно оправилась от ужасного потрясения; доктор объявил, что молодая девушка выздоравливает, что никакой опасности нет, что у нее осталась только слабость, которая скоро пройдет благодаря предписанному ей укрепляющему режиму.
Доктор Жильбер, простившись с больною и со всем семейством Меренвиль, возвратился в Квебек, объявив, что ему незачем больше ездить в Бельвю.
Во время болезни молодой девушки Сурикэ, во избежание нового нападения, окружил дом бдительной стражей; двери и окна были приведены в такое состояние, что могли бы устоять против топора и даже огня; для окончательного успокоения дам Сурикэ поместил постоянный караул из охотников и милиционеров в небольшом домике, находящемся на расстоянии пистолетного выстрела от жилища. Охотники наблюдали за окрестностями, между тем как милиционеры делали ночью беспрестанные обходы; кроме того, с дюжину преданных и храбрых слуг спали с оружием в головах и были готовы стрелять при первом поданном знаке. Но ирокезы потерпели такое сильное поражение, что, казалось, забыли даже дорогу в Бельвю: не было обнаружено никакого подозрительного следа.
Сурикэ, вполне успокоенный, простился с г-ном Меренвилем и отправился к главнокомандующему, призывавшему его в Квебек. Напомнив своим друзьям, охотникам и милиционерам о необходимости крайней бдительности, молодой человек сел в свою пирогу и пустил ее по течению.
Было несколько позже полудня, когда охотник прибыл в отель главнокомандующего; доверенный слуга Монкальма, знавший молодого человека, встретил его как друга дома и попросил подождать минуту, так как г-н маркиз был занят важным разговором с г-ном Водрейлем, генерал-губернатором колонии.
Охотник отвечал, что подождет, и просил не заботиться о нем; он сел, поставил ружье между ног и зажег свою трубочку.
Слуга попросил извинения, что не останется с ним — он был очень занят, — и, поклонившись, ушел.
Оставшись наедине, молодой человек предался своим мыслям; но вдруг он вздрогнул и быстро поднял голову; вероятно, дверь отворилась, и сквозь портьеру донесся разговор из соседней комнаты.
Это был голос Монкальма, который говорил громко и, по-видимому, сильно сердился.
— Согласитесь сами, милостивый государь, — говорил генерал, — что это непростительная небрежность.
— Я не спорю с вами, и мне это так же прискорбно, как вам, — отвечал не так громко Водрейль, голос которого Шарль узнал, — никто не хочет повиноваться: г-н Биго, интендант Канады, всемогущий. Варен, его помощник Брекар, флотский контролер, и все смотрители магазинов — мошенники.
— Что делать? Англичане грозят нам серьезной войной, у нас нет ничего — ни провианта, ни запасов, ни снарядов.
— К несчастью, это правда, крадут и тащат среди белого дня, так все уверены в безнаказанности.
— Но все же, мне кажется…
— Я испытал все средства; я посылал рапорт за рапортом и высказывал в них всю правду.
— Ну и что же?
— Мне ответили, что мои жалобы смешны, что там известно гораздо лучше, чем мне, в каком положении дела; мне сказали, что все обстоит благополучно, и я враг г-на Биго и его чиновников.
— Это вам написал военный министр?
— Да, и его письмо сопровождалось грозным посланием от маркизы Помпадур.
— Ох, уж эти королевские фаворитки! Ну, так как помочь здесь нельзя, оставим это; посмотрим, что можно сделать в другом отношении.
— Трудно будет сделать что-нибудь.
— Между тем это необходимо; я, как вам известно, недавно приехал из Франции, и страна мне совершенно неизвестна; военный министр сказал мне, что вы доставите мне все необходимые карты, без которых я не могу обойтись
— Подобных карт никогда не существовало.
— Как?.. Министр?..
— Был обманут и в этом, как во всем остальном; он приказал, г-н Биго отвечал, что не имеет денег на бесполезные расходы и королевские войска не нуждаются в картах в стране почти пустынной.
— Негодяй! Как же нам защищаться без карт?
— Еще раз повторяю вам, генерал, все идет так в этой несчастной стране.
Шарль услыхал шаги.
— Вы уходите? — спросил генерал.
— Что же мне остается делать здесь? Может быть, я буду вам более полезен издали, чем вблизи. Какая польза горевать; это нас не подвинет ни на шаг вперед.
Портьера приподнялась, и в дверях показался г-н Водрейль.
— Вы правы, мы попусту теряем время, — отвечал г-н Монкальм, не выходя из комнаты.
— А! — воскликнул с удивлением губернатор. — В нашем составе нас было трое.
— Что там еще такое? — спросил генерал, появляясь.
— Взгляните сюда, — сказал г-н Водрейль, указывая рукой на охотника.
— А! Это Шарль Лебо, — сказал генерал, улыбаясь. — Здравствуйте, друг мой, вы слышали?..
— Только конец вашего разговора, генерал.
— Черт возьми! — вскричал Водрейль. — И этого достаточно.
Шарль улыбнулся:
— Если вам угодно будет вспомнить, что я больше года был секретарем г-на Дореля, честнейшего из людей, которых я знаю, если вы припомните также, что мне уже давно известно все сказанное сейчас в соседней комнате и что я никогда ни единым словом не проговорился об этом…
— Это правда, — заметил губернатор, — г-н Дорель вполне доверял вам, и часто мы с ним говорили совершенно откровенно в вашем присутствии.
— Часто даже говорилось гораздо больше, чем было сказано сегодня.
— В таком случае, я обладаю особенной способностью забывать тотчас все слышанное, если оно не касается меня.
— В таком случае, вы человек умный и, кроме того, преданный и надежный.
— Предоставляю судить об этом г-ну Дорелю.
— Извините меня, г-н Лебо; я виноват и охотно признаюсь в этом, не сердитесь на меня, прошу вас; наше положение так затруднительно, что мы теряем веру в людей, а по временам и в самих себя, — прибавил он со смехом.
Пожав руку молодому человеку и простясь с генералом, губернатор ушел.
— Итак, вы слышали? — сказал генерал, переходя в гостиную и тщательно запирая дверь.
— Почти все, — отвечал Шарль.
— Что вы скажете на это?
— Печально…
— Счастье, что нас не слыхал никто, кроме вас.
— Конечно.
— Что меня печалит в данном случае, это не недостаток денег, оружия и солдат — в крайности, можно бы достать все это, — но меня приводит в отчаяние…
— Что же такое, генерал? — живо перебил его молодой человек.
— Недостаток карт, друг мой; я здесь чужой, страна неизвестна мне, как же я буду вести войну без этих проклятых карт? Меня уверяли, что я найду их здесь, а вы слышали, что сказал г-н Водрейль; он, без сомнения, личность, но его слабость губит нас. К несчастью, его неспособность повлечет за собой ужасную катастрофу; он не такой человек, какой нам нужен в настоящих обстоятельствах; я бы предпочел умного плута; с ним была бы возможность столковаться, но де Водрейль!.. Это дурак, который всего боится, которого громко сказанное слово приводит в дрожь, который хочет всем угодить и наживает себе только врагов! Дурак, имеющий лучшие намерения… О, если бы мне только достать карты! — воскликнул он, ударяя кулаком по столу. — Мы были бы в состоянии защищаться, а в случае неудачи могли бы, по крайней мере, наглядно представить наше положение.
— О, генерал! Неужели и вы отчаиваетесь? Наступило краткое молчание, голова генерала склонилась на грудь.
— Вы посылали за мной? — заговорил молодой человек.