18
В коридоре уже было сумрачно, день убывал. Закрывая дверь учительской, Кан Инхо услышал странные вопли. На самом деле уже тогда, когда он набирал сообщение жене, до его ушей доносились непонятные звуки, а в безмолвии коридора крик резанул по барабанным перепонкам. Он остановился на полпути к выходу и посмотрел назад. Звук доносился со стороны туалета. В его душе будто два громадных ледника столкнулись меж собой. Вспышкой промелькнуло предчувствие: стоит лишь проявить интерес к этим воплям — и его жизнь покатится в совершенно неожиданном направлении. Тик-так, тик-так, тик-так… Все его существо металось из стороны в сторону, тело свело судорогой. Но длилось это доли секунды. Последнее слово осталось за телом. Сам того не осознавая, он уже во всю прыть бежал на источник звука. Ноги принесли его к двери женского туалета. Оттуда прорывались взвизгивания, напоминающие лязг железа. Мгновение он медлил, так как туалет все же был женским, но затем толкнул дверь. Она оказалась заперта. Он стал колотить в нее:
— Есть там кто? Что происходит?
Вдруг до него дошло, что здесь — школа для инвалидов по слуху и, если тот, кто находится внутри, глухонемой, он не услышит его криков. Внезапно его кулаки, тарабанящие в дверь, бессильно замерли. Словно в подтверждение его слов, в другом конце коридора показался куратор, ответственный за внешкольное воспитание детей, и он явно не слышал, как Кан Инхо колотил в дверь. С лестницы донеслись шаги воспитанников, живущих в общежитии. Он никогда не задумывался, как важен слух и что значит умение слышать. Дети с нарушением слуха внешне совершенно нормальные, и оттого у него вылетело из головы, что они инвалиды. Когда сообразил, что во всем огромном школьном здании только он один может расслышать крики, его в очередной раз бросило в дрожь, будто он оказался единственным наблюдателем параллельного мира.
Скоро взвизгивания прекратились. Он толкнул дверь в мужской туалет по соседству, предположив, что после уроков здесь принято закрывать туалеты. Однако дверь легко поддалась. Значит, дверь женского туалета кто-то запер изнутри.
Он выдержал небольшую паузу, достаточную для двух глубоких вдохов, и, убедившись, что все стихло, направился к выходу. Кто его знает, вдруг у какой-то ученицы заболел живот, вот она и кричала, уговаривал он себя, пытаясь избавиться от неприятного чувства. Глухонемые дети не слышат свой собственный голос и потому вполне могут издавать такие истошные вопли. Так что ничего страшного не произошло.
Лицо обдало влагой. Он думал, на побережье всегда так, однако после захода солнца с поверхности сумеречного моря вновь надвигалась холодная туманная мгла, хоть и не такая густая, как накануне вечером.
Направляясь к стоянке, он зажал в зубах сигарету. Зажигалка в руках ходила ходуном. В голове вновь засвербело: «Кто это был, черт подери? И что случилось? Неужто там, за закрытыми дверями туалета, на самом деле что-то происходило?» Выпуская дым в полупрозрачный туман, он силился заглушить тревогу.
Машин на стоянке осталось мало. Среди них была роскошная синяя иномарка. Машинально он оглянулся на школу, отметив, что в кабинете зама горит свет. Светились окна и в компьютерном классе, и в кабинете директора. Он забрался в машину и завел мотор. И увидел низкорослого кучерявого мужчину с длинноволосой женщиной, шагавших в сторону интерната. Это был куратор по внешкольному образованию, отвечающий за порядок в общежитии, — Пак Бохён, как его представили утром. Всего кураторов было более десяти, большинство — глухонемые, и Пак Бохён в том числе. Весь его вид с волнистой шевелюрой, толстыми нависшими веками и блестящими, как у крысы, бегающими глазками производил ужасно неприятное впечатление, отчего и врезался в память Кан Инхо. Похоже, его спутница тоже была глухонемой, так как что-то показывала жестами.
Подъехав к проходной, Кан Инхо притормозил. Охранник, приметив его, вышел из сторожки. Это был мужчина с широким, слегка рябоватым лицом — последствия оспы.
— Доброй ночи! — поприветствовал его Кан Инхо будничным тоном, стараясь сохранять спокойствие.
— И вам того же.
— Знаете, в женском туалете на первом этаже, кажется, кто-то кричал. Вы не могли бы на всякий случай удостовериться? — проговорил он через опущенное стекло машины.
Охранник сперва насторожился, а потом расплылся в улыбке. Конечно, он мог ошибаться, но эта улыбка больше напоминала ухмылку. Темный силуэт на фоне освещенной сторожки постепенно заволакивала туманная дымка.