Когда он наконец нажал кнопку «Отправить сообщение», у патрульного Кима на губах промелькнула усмешка. Инспектор Чан неторопливо вернул сотовый на стол и, зная, что Ким смотрит на него, несколько наигранно, с задумчивым видом обхватил голову руками.
— Ничего подозрительного не нашли?
— Несчастный случай же, что там может быть… Правда, в кармане брюк мальчонки обнаружили вот это…
Патрульный Ким выложил на стол перед Чаном запечатанный полиэтиленовый пакет, а внутри, судя по всему, — вырванный из маленького блокнота листок, испачканный в крови.
— Там записаны имена — Ли Гансок и Пак Бохён. А поверх все перечеркнуто крестами.
Внезапно уголки глаз инспектора Чана, погруженного в воспоминания о Мисук из «Дикого цветка», дрогнули. Все-таки он был ветераном в своем деле. И его опыт расследований, опирающийся уже по большей части на инстинкты, позволил уловить в словах Кима какой-то запашок. Чан внимательно вгляделся в окровавленную записку, упакованную в пакет. Ли Гансок — это директор интерната «Чаэ». А Пак Бохён, если ему не изменяет память, являлся куратором по внешкольному образованию в общежитии того же заведения. Однажды он видел его на каком-то междусобойчике. Они приехали вместе с Ли Гансоком, и этот человек со скользким взглядом и мрачным лицом, несмотря на открытое пренебрежение со стороны Ли Гансока, беспрестанно кланялся и угодничал, так что Чан тогда еще подумал, до чего мерзкий тип. Именно поэтому он врезался ему в память. Да, точно, его звали Пак Бохён!
— Хорошо, можешь идти. Я сам свяжусь с интернатом.
Провожая взглядом Кима, он снова стал тыкать кнопки сотового: «Я все улажу, подумаешь, каких-то три миллиона вон…»
Инспектор Чан внезапно почувствовал умиротворение. Недаром жена как-то обозвала его большим везунчиком — это действительно так. Когда возникала нужда, обязательно что-нибудь да происходило и оборачивалось для него выгодной стороной. Перед его глазами всплыл труп воспитанницы интерната «Чаэ», что упала в море с обрыва на краю стадиона в прошлом месяце, когда туман был особенно непроглядным. Поезд и обрыв — за два месяца уже двое. Падение с обрыва оформили как несчастный случай, и нынешнее происшествие, скорей всего, попадет в подобный разряд. Ведь всему виной этот проклятый муджинский туман. Бросив взгляд за окно полицейского участка, он расплылся в улыбке. Туман потихоньку рассеивался, и во дворе начали проступать очертания машин. Что ж, иногда даже этот осточертевший туман играл на руку. Вот так и в жизни: если действовать осмотрительно, то что угодно может пригодиться.
10
Хоть поклажа была и небольшая, но переезд — это переезд. Пока все на своих местах, то вроде бы и ничего, а стоит вытащить наружу — хлам, да и только. В Муджине Кан Инхо поселился в съемной квартирке площадью в сорок квадратов и теперь разбирал свое скромное хозяйство: кастрюля, кружка, стакан и пара тарелок — вот и вся утварь. Расставив все аккуратно в буфете и установив ноутбук на кухонном столе, он наконец реально ощутил, что уехал из дома и начал новую жизнь. Настроение, навеянное простотой и новизной, было приподнятое, как в студенческие годы, когда он заглядывал к приятелю на съемную квартиру.
Раздался звонок в дверь. Как он и ожидал, пришла Со Юджин.
— Надо же, и вправду приехал! Кто знал, что увижу тебя вновь, да еще и в таком месте! Рада встрече!
Она протянула ему руку, опуская на пол пакет со стиральным порошком и другими мелочами, что принесла в подарок. Некоторое время они стояли, держась за руки и улыбаясь. В университете она училась курсом старше. Еще в Сеуле от однокашника он узнал, что Со Юджин осела в Муджине. Кан Инхо сначала списался с ней по электронной почте, потом они стали обмениваться сообщениями по телефону, и именно она выхлопотала для него это жилье. Однако лицом к лицу они встретились впервые за почти десять лет после выпуска. Он пытался отыскать в ней ту хрупкую студентку с короткой стрижкой, какой ее запомнил. Однако от прежней Юджин ничего не осталось — перед ним стояла женщина средних лет, на ее лице отразилась вся череда испытаний, через которые ей пришлось пройти.
— Со Юджин развелась. Одна поднимает двоих детей. Говорят, младшая чем-то серьезно больна. Несладко ей приходится… — рассказывал однокашник, который в свое время страдал от неразделенной любви к ней. Он напился вдрызг и сетовал, чуть не плача: — До чего нелепо! И почему только красивым, умным, хорошим женщинам непременно попадаются какие-то придурки, чтобы потом мучиться всю жизнь…