– Группа, внимание! Приказываю Попову принять команду и следовать на базу. У меня пробит маслопровод, давление ноль… Иду на вынужденную посадку…
В тот же момент «звездочка» резко уменьшила скорость, нырнула к земле. Сердце Попова замерло: замполит садится на вражескую территорию.
Через минуту «звездочка», подняв за собой хвост коричневой пыли, приткнулась возле дороги. «Илы, выполняя приказ, пошли на базу. Попов не находил места в кабине. „Погибнет подполковник… Попадет фашистам в руки – конец“.
Он хорошо знал, что ждет Грабова в фашистском плену, но еще лучше знал, что Грабов никогда не сдастся в плен. «Нет! – решил он. – Приказ выполнять не буду. Нельзя его оставлять одного».
Он энергично развернул самолет назад.
– Аверин, Скворцов! Приказываю следовать на базу. Аверин, веди. Я возвращаюсь к Грабову. Как понял? Покачай! – крикнул он.
«Илы» качнули крыльями и, не меняя курса, пошли на северо‑восток. Через две минуты, прижимая самолет к земле, Попов проскочил над искалеченной «звездочкой». Глаза его прощупывали поле. Решение созрело мгновенно. Он накренил машину в вираж и посмотрел вниз. Грабов со стрелком стояли у крыла самолета и махали ему руками, указывая на восток. Но летчик, не обращая внимания на сигналы, выпустил шасси и спикировал, показывая, что будет приземляться.
Когда он заходил вторично, то увидел, что Грабов бежит по полю от своей машины. Поняв намерение летчика, замполит лег на землю вдоль борозды, раскинув в стороны руки, изображая живой посадочный знак «Т».
Попов планировал на посадку, когда в наушниках прозвучал голос стрелка:
– По дороге с востока одна машина!..
Попов взглянул вправо, но рассмотреть ничего не успел. С лежавшей на земле «звездочки» навстречу ему взвилась красная ракета: запрет посадки!
«Телеграфные провода!» – догадался летчик, заметив у дороги столбы, и дал газ. Еще несколько секунд – и проволока навернулась бы на винт… В наушниках снова прозвучал голос стрелка:
– Приближается вездеход!
Но Попов, не слушая его, разогнал самолет и впился глазами в столбы, прикидывая, на какой высоте должны висеть невидимые нити проводов. Еще секунда, неуловимое движение ручки, самолет вздрогнул и на стойках шасси повисли куски оборванной проволоки. Путь для посадки был свободен.
«Ну, держись, Попов», – шепнул про себя летчик.
Тело его слилось с машиной, он весь внутренне сжался. Приземлившаяся машина, тяжело ударяя хвостом по рыхлой земле, запрыгала вдоль борозд. Комья сухой земли грохотали по закрылкам. Летчик что было сил старался удержать направление. В наушниках настойчиво гудели сигналы стрелка. Попов не отвечал. Наконец самолет остановился.
– Чего гудишь? – с раздражением спросил летчик стрелка.
– Вездеход с немцами свернул с дороги к нам… Попова бросило в холодный пот. Поспешно развернув машину, он распахнул колпак кабины и приподнялся на сиденье. К самолету бежали Грабов и стрелок, а на другой стороне поля пылил бронетранспортер.
– Скорее товарищи! – закричал летчик. Но те и так бежали во всю силу. Стрелок, вначале державшийся далеко сзади Грабова, стал догонять его.
Не в силах дальше ждать, Попов подкатил машину им навстречу. Через секунду в задней кабине сидели трое. Не закрывая колпака, летчик форсировал мотор, и машина тяжело, с натугой оторвалась от земли. Под самолетом мелькнул бронетранспортер, и тотчас же в крыльях вспучилась обшивка от пробоин.
– Ах вы! Плоскости мне дырявить? – выругался летчик, убирая шасси.
Вездеход стоял среди поля. Попов круто развернулся – и через несколько секунд транспортер был у него в перекрестье прицела, а немного спустя уже горел ярким факелом.
Покончив с вездеходом, летчик зашел еще раз и дал очередь по брошенной «звездочке». Но на этот раз неудачно – «ил» не загорелся. Раздосадованный неудачей, летчик зашел для повторной атаки.
– Попов! Прекращайте стрельбу и ложитесь на – курс, – услышал он требовательный голос Грабова, включившегося в переговорный аппарат.
– На борту командую я, – твердо ответил Попов и взял курс на северо‑восток, оставляя внизу подожженную «звездочку».
Несколько минут они летели молча. Потом Попов сказал:
– Товарищ подполковник, извините… я немного погорячился…
– А вы не забывайтесь, товарищ лейтенант! За один только полет вы уже дважды нарушили устав, дважды не выполнили приказание.
Попов насупил брови.
– На сколько суток ареста мне следует рассчитывать? – хмуро спросил он после минутного молчания.