— Никак не мог выбраться. Живу в заводе. До города приходится ехать поездом или лошадкой.
— Хотел первым нанести визит, но явиться незваным к вам, домой, счел неудобным. Поэтому попросил Елистратова устроить нашу встречу. Спасибо Вадиму Романовичу, с батюшкой которого мы встречались еще в Петербурге, помог отыскать вас. — Ольшванг повернулся к Вадиму и многозначительно сказал: — Вадим Романович ждет не дождется поскорей снова танцевать с вашей дочерью.
Вадим понял намек:
— Альберт Ричардович, вы отгадываете чужие мысли!
И поспешил вниз.
Ольшванг дружески взял Таганцева под руку.
— Вы рисковали жизнью, протестуя против вывоза завода. Верховный правитель высоко оценил ваше мужество. Лично слышал об этом в Омске.
Таганцев засмеялся:
— Вы, батенька, того… перехватили!
— Вас знают и в Нью-Йорке.
Таганцев махнул рукой.
— Истинная правда! Еще в 1913 году, когда вы написали проект изыскательских работ…
Таганцев не ожидал, что незнакомый человек заговорит о его записках. Ростислав Леонидович оживился.
— Я писал на основе фактов. Да, да! Фактов, собранных за годы бродяжничества. Ах, какие богатства таятся там на каждом шагу! Копни — такое найдешь! Не снилось! Нужно, чтобы пришел настоящий хозяин.
— От вас, Ростислав Леонидович, только от вас, — заговорил Ольшванг вкрадчиво и нежно, — зависит появление хозяина, о котором вы мечтаете. Но об этом поговорим не здесь. А сейчас — пройдем в буфет. Выпьем за наше знакомство.
Чтобы попасть в буфет, пришлось пройти через зал. Их внимание привлекла торжественная церемония встречи мадам Пепеляевой с рабочими, которых привел великолепный Анатоль. Это были старые мастера — благонадежные и проверенные конторой. Одетые по-праздничному, они стояли тесной кучкой.
Генеральшу окружали щебечущие дамы с кружками для сбора пожертвований. Мадам Пепеляева с любопытством разглядывала рабочих в лорнет и мило улыбалась.
— Ну, как… ребятушки, веселитесь?
— Веселимся! — угодливо выкрикнул Пятишин, стараясь, чтобы его заметила генеральша.
Мадам Пепеляева благосклонно кивнула головой.
— Получена приятная новость. Заграничные друзья оказали значительную денежную помощь верховному правителю.
— Заграничный капитал, — произнес Ольшванг, выходя на середину зала, — спасет русскую промышленность, разрушенную большевиками!
Елистратов, подавая пример, энергично зааплодировал. И все сборище разодетых, нарядных людей, опьяневших от напитков, а еще больше от ощущения вновь вернувшейся власти и силы, — старательно захлопало.
Сергей, с интересом наблюдавший за Ольшвангом, в котором угадал опытного актера, тонко играющего свою роль, протолкался вперед и обратился к генеральше, поднявшей к близоруким глазам золотой лорнет:
— Ваше превосходительство, передайте генералу — рабочие понимают свою выгоду! Ну, а тем, кто малопонятлив, мы разъясним поподробнее насчет иностранного капитала, чтобы каждый уразумел. — И, повернувшись к Ольшвангу, весело закончил: — Не беспокойтесь на этот счет.
— Богато заживем! — в тон Сергею воскликнул Пятишин.
Генеральша улыбалась. Все получилось гораздо лучше, чем она предполагала.
— А теперь, любезные, ступайте в буфет. Угощение бесплатное и гостинцы дадут детишкам! — обратилась она к рабочим.
Какой-то тощий человек в вицмундире восторженно закричал:
— Качать представителя доблестных союзников!
— Качать! Качать! — радостно завопили вокруг.
Ольшванга подхватили десятки рук. Он легко взлетел над головами — раз, потом другой, третий.
Военный капельмейстер, догадавшись, подал знак — и оркестр дружно грянул туш.
Вдруг разом погасли люстры и бра во всем помещении. В темноте нестройно замолк оркестр. Испуганно взвизгнули женщины.
— Медам, не волнуйтесь! — подчеркнуто властно крикнул адъютант.
— Анатоль, в чем дело? Ничего не видно! — капризно возмущалась генеральша.
— Пробки перегорели, — успокоил ее Ольшванг.
Замерцали огоньки зажженных спичек и зажигалок.
— Господа, осторожней!
— Потушите, потушите! — встревоженно закричали женщины. — Еще пожар наделаете.
Несколько минут не горело электричество, а показалось — темнота длилась очень долго. Поэтому, когда вспыхнул свет, раздался общий крик восторга. Оркестр на радостях заиграл разбитную польку. И тут все заметили на паркете какие-то бумажки.