— Да, я рисовал примерно такую же картину.
— Почему же вы упрямитесь? Драгоценные записи лежат в бездействии! Что толкает вас на подобное, не побоюсь резкого слова, преступление?
Таганцев молчал, опустив голову. С первого дня знакомства с Ольшвангом все ему в этом человеке не нравилось, даже больше — раздражало, вызывало на грубость, но сказать, что именно, Таганцев не мог. А сейчас вдруг появилось иное чувство — доброжелательства: ведь Ольшванг взволнованно говорил те же слова, с которыми он сам не раз мысленно обращался к сановным бюрократам. Ведь его записи открывали широкие перспективы превращения дикой глухомани в промышленный район, освобождавший Россию от ввоза из-за границы ценного сырья.
А вкрадчивый голос искушал сильней и сильней.
В Нью-Йорке создан «Уральский банк». Неограниченные средства… Сам Рокфеллер… Новейшие машины… Крупнейшие ученые… И во главе огромного предприятия инженер Таганцев! А он, потеряв надежду, забросил записи. Теперь все зависит не от кого-нибудь, а от него. Только от него самого.
— Мы не торопили вас. Ждали ответа… Но время — дорог каждый час. Решайте! — патетически воскликнул Ольшванг. — Судьба записей в ваших руках!
В это время Таганцеву послышалось: в Асиной комнате кто-то кашлял. Таганцев прислушался. Непонятно! Аси нет дома, кто же в ее комнате? И как проникли туда? Ключ в кармане тужурки. Ася сама положила. Какая-то чертовщина!
— Одну минуту.
Таганцев подошел к двери и, открыв ее, вошел в Асину комнату.
…Сергей внимательно слушал разговор Таганцева с его гостем. Слышны были их голоса. Иногда шаги. Звуки отодвигаемого стула. Сергей будто видел сквозь закрытую дверь двух собеседников и мысленно старался внушить Таганцеву не поддаваться на уговоры и посулы. Был даже момент, когда Сергей, не сдержавшись, встал и шагнул к двери. Бормотов схватил его плечо и крепко сжал, но тут же закашлял.
Таганцев готов был к любой неожиданности, но только не к этой. Увидеть в Асиной комнате Сергея и рядом незнакомого человека, прижимавшего платок ко рту и старавшегося побороть приступ сухого кашля? Не сказав ни слова, Таганцев вернулся в гостиную.
— Асины сослуживцы, — Таганцев налил в стакан воды из графина.
— Осторожней: свирепствует испанка, не заразитесь! — сказал Ольшванг.
Таганцев взглянул в сторону Асиной комнаты. Почему Ася ничего не сказала, что к ней пришли? Какие у нее дела со странным Сережиным приятелем? У Аси тайна? Она скрывает ее даже от него? И, отвечая больше не Ольшвангу, а себе, стараясь побороть тревожное беспокойство, ответил:
— По всей вероятности, хронический бронхит. Простите, я сейчас.
Передавая стакан Сергею, Таганцев спросил свистящим шепотом:
— Что сие значит?
— После, — зашептал Сергей. — Главное Ольшванг! Он такой же Ольшванг, как я китайский богдыхан.
— Шпион высшей марки, — с трудом произнес Бормотов.
— Держите ухо востро! — добавил Сергей.
Таганцев старательно прикрыл за собой дверь. Ольшванг все так же сидел у стола. Притворяется или действительно ничего не заметил? Не зря так антипатичен этот иностранный гусь, очаровавший местных дам. Да и сам он чуть не раскис… Поддался гипнотическим чарам авантюриста с холодными, словно пустыми, глазами. Пора кончать и без того затянувшийся разговор.
— Благодарствую, но подожду. Все, что вы так красочно описали, сделают своими, русскими руками.
— Россия не просуществует без иностранного капитала.
— Просуществует! — Таганцев хлопнул ладонью по папке. — Да, да!
Ольшванг криво улыбнулся. Что происходит с Таганцевым? Будто подменили. Казалось, обработан — и вот тебе неожиданная метаморфоза. Какая муха его укусила?
— Теоретически просуществует. А практически? На деле?
— Практически? Поглядите на большевиков! — не сдержался Таганцев.
— Большевиков? — рассмеялся Ольшванг. — То-то у них вместо электричества горят коптилки, а квартиры отапливаются «буржуйками»!
Таганцев не хотел продолжать спор. Чем скорей уйдет этот субъект, тем лучше. И стал молча перевязывать папку шнурком. Ольшванг с досады чуть было не выругался. Сумасбродный старик по-прежнему упорствует. Но отступать нельзя. Слишком прозрачно намекнул мистер Гаррис, какие неприятности вызовет неудача с записками Таганцева. Что ж, поговорим с ним по-другому!
— Напомню о вашем дерзком письме генералу Пепеляеву.
— Разве запрещено высказывать собственное мнение?
— Предупреждаю: в местной газете «Освобожденная Россия» набрана статья. В ней фигурирует фамилия Таганцева.