Варвара Лаврентьевна попыталась узнать, что же произошло, но Ася отшутилась модной фразой «Не сошлись характерами», попросив мать больше к этому не возвращаться.
— Но твой брак освящен церковью!
Ася махнула рукой.
Варвара Лаврентьевна посмотрела на мужа, ожидая, что он скажет веское слово. Но Ростислав Леонидович не скрывал удовольствия:
— Ася возвратилась в родные пенаты!
Варвара Лаврентьевна окончательно растерялась:
— Где же ты будешь спать? В твоей комнате больной… Придется пока устроиться в нашей спальне.
— Я теперь лицо свободной профессии, — улыбнулся Ростислав Леонидович, — и кабинет мне не очень нужен.
Он понес Асин чемодан в кабинет…
В тот же день вечером Ася, торопясь на ночное дежурство, встретилась с Сергеем. Он поднимался на крыльцо как раз в то время, когда она открыла дверь.
— Ты уходишь? — Сергей задержал ее руку.
— Да… На этажерке между книжками спрятана твоя тетрадь. Та, что ты оставил у матери.
— А я считал ее пропащей! Там записаны расчеты. Они могут пригодиться для модели Ростислава Леонидовича.
— Знаю.
— Ты? Откуда!
— Читала.
— Все?
— Все. Пусти… Я опаздываю…
— К мужу? — Сергей выпустил Асину руку. — Понятно…
Ася рассмеялась:
— Ничего не понятно!
— Ты смеешься?! — Сергей рванулся к двери, но Ася успела его остановить. Она теперь не смеялась. Лицо ее стало серьезным.
— Я ушла от Вадима… И никогда — слышишь, никогда! — не вернусь.
Ася обхватила шею Сергея и несколько раз быстро-быстро поцеловала его. Потом, спрыгнув с крыльца, побежала…
Еще прохожие с трудом пробирались по неровным узким тропкам, протоптанным в сугробах, сплошь покрывших тротуары и улицы заснеженной Москвы, а апрельское солнце пригревало все жарче. С крыш и балконов свисали разнокалиберные сосульки. Все суматошнее звучала разноголосица птичьего хора.
Ленин перестал писать и прислушался. Через открытую форточку доносилось щебетание птиц, весело возвещавших окончание зимы.
Ленин встал и подошел кокну. Вдыхая свежий утренний воздух и любуясь весенней голубизной неба, Ленин вдруг захотел очутиться сейчас в автомобиле, рядом с Гилем…
Уехать от Москвы верст за девяносто и весь солнечный погожий денек пробродить с ружьем по лесу, забираясь все дальше в глухую чащобу.
Но тут же сам себе запретил даже думать о подобном удовольствии. Не до того!
Колчаковская армия приближалась к Казани, Симбирску, Самаре. Каждый час можно ждать падения этих городов. Белые захватили богатые продовольственные районы. Весна! Крестьянам скоро выезжать в поле, а плодородные земли в руках Колчака…
Ленин стоял у окна, раскачиваясь всем корпусом, погруженный в невеселые думы. Правда, на юге дела улучшились. Интервенты оставили Одессу… Тревожные мысли вновь вернулись к Восточному фронту. Там решаются судьбы революции.
Мало остановить Колчака, надо погнать его назад, не теряя буквально ни одного часа. Колчак — главный козырь в колоде империалистов, с его потерей они выйдут из игры. И тогда — конец войне!
Конец войне… Скорей бы. Пора по-настоящему, засучив рукава, приступить к самому главному — строительству социализма… Но оружие должно быть всегда наготове. Пока жив капитализм.
Да, идет весна. Все ближе и ближе. А вот Свердлов этой весны не увидит…
В кабинет вошла Фотиева. Зная своего секретаря, Ленин безошибочно угадывал, какие известия она сообщит. Быстро взглянув, понял: приятные! Глаза у Фотиевой блестели, на лбу разгладились морщинки.
— Лидия Александровна, чем обрадуете?
Фотиева улыбнулась:
— С Южного фронта. — И положила телеграмму на стол.
— Симферополь? — быстро спросил Ленин.
— Освобожден. И Евпатория тоже!
— Великолепно! — Ленин захлопал в ладоши.
— Звонил товарищ Гиль: когда вы поедете на пленум профсоюзов?
Ленин взглянул на часы. Не было еще девяти.
— В половине одиннадцатого. Заедем за Надеждой Константиновной.
— Хорошо.
Ленин сел за письменный стол и внимательно просмотрел исписанные листы бумаги. Это «Тезисы Центрального Комитета РКП(б) в связи с положением Восточного фронта», начатые вчера вечером. Дописать осталось немного. Ленин взял ручку и стал торопливо писать своим характерным почерком:
«Мы можем победить Колчака. Мы можем победить быстро и окончательно, ибо наши победы на юге и ежедневно улучшающееся, изменяющееся в нашу пользу международное положение гарантируют нам окончательное торжество.