Надо напрячь все силы, развернуть революционную энергию, и Колчак будет быстро разбит. Волга, Урал, Сибирь могут и должны быть защищены и отвоеваны».
Ленин высоко поднял голову, взглянул в сторону окна. Весна!
И в конце страницы крупно написал: «ЦК РКП(б)».
В среду, 16 апреля, на первой странице «Правды» самым крупным шрифтом было набрано:
«Колчак наступает на Волгу! Трудовая Россия не прошла мимо этой угрозы. Она встрепенулась, она забила тревогу. Красный тыл мобилизует своих лучших сынов. Они идут на фронт для победы. Они вырвут победу из рук Колчака!».
А ниже, в рамке, напечатано: «По всем московским фабрикам и заводам во время работы, по гудку, состоятся митинги, посвященные вопросу мобилизации».
Вслед за Москвой митинги прошли во всех губерниях, уездах, волостях Советской России, на шахтах и рудниках, в типографиях, железнодорожных депо и мастерских. И повсюду сотни, тысячи рабочих тут же добровольно записывались в армию.
Были срочно отпечатаны и разосланы на места агитационные плакаты; их расклеили на заборах и стенах домов, на рекламных тумбах, по учреждениям и в станционных залах. На одном — в гневном порыве бежит в атаку красноармеец, сжимая в руках винтовку с примкнутым штыком. Вверху напечатано: «Вперед, на защиту Урала!» Другой — красочный, как старинные лубочные картинки, изображает колесницу. На ней восседает Колчак, украшенный царской короной и горностаевой мантией. Рядом с Колчаком — зловещая виселица с надписью: «Рабочим и крестьянам веревка». Впрягшись в колесницу, ее дружно везут толстопузый буржуй во фраке и цилиндре, гривастый бородатый поп и кулак в картузе и жилетке. Над рисунком напечатаны стихи:
Неонила Никифоровна сомлела и долго не приходила в себя, когда в ее квартире устроили обыск и она узнала, что тихий, обходительный Савелий Тимофеевич — совсем не Савелий Тимофеевич, и никакой не коммивояжер, а один из главарей антихристова племени. Уходя, офицер приказал богобоязненной старушке держать язык за зубами. Но сие было свыше ее сил. Вскоре весь квартал ахал и охал, обсуждая страшную новость: квартирант почтенной вдовы оказался опасным большевиком!
Узнал об этом происшествии в тот же день от верных людей и подпольный комитет партии. Надо было принимать меры, чтобы сохранить подполье от разгрома.
Сергею позвонили по телефону в контору. Незнакомый голос поинтересовался, какой портной шьет ему костюм. Отвечая на этот заранее обусловленный вопрос, Сергей назвал фамилию: Вайсман. Тогда ему сказали, что Вайсман опасно заболел и примерка не состоится. Сергей понял: надо уходить!
В это же время в городе из здания контрразведки выбежал Елистратов и, вскочив в ожидавший его экипаж, крикнул кучеру: «Скорее к заводу!» Испуганный кучер изо всех сил стегнул лошадей.
Как получилось, что его, прошедшего такую школу, как царское охранное отделение, обвел вокруг пальца негодяй Сергей Пылаев? Капитан Плешивцев, объявив, что в дневнике арестованного в Екатеринбурге Еремина среди прочих фамилий подпольщиков обнаружена фамилия Пылаева, язвительно сказал Елистратову: «Ваш протеже». Показалось, что рухнул лепной потолок или чем-то непомерно тяжелым ударили по затылку. Елистратов так побагровел, что Плешивцев встревоженно предложил ему стакан воды.
Итак, Сергей Пылаев — большевик! Значит, все — конфликт с отцом, осуждающие разговоры о жестокости красного террора, радости по поводу побед колчаковских войск и, наконец, почтительное уважение к нему, Елистратову, — ловкое притворство. Маска, скрывавшая истинное лицо.
— Спешите на завод, лично арестуйте преступника и хоть этим исправьте свою ошибку! — сухо сказал Плешивцев, чуть-чуть кивнув головой.
Елистратов всю дорогу ругал себя самыми последними словами за то, что так непростительно глупо попался на удочку. Конечно, в конторе, подойдя к Пылаеву и сказав: «Следуйте за мной», придется при всех быть вежливым и даже постараться улыбаться. Но в камере Пылаев узнает, кто такой Елистратов! Там-то с ним, голубчиком, он поговорит по-настоящему!
Но как Елистратов ни торопил кучера и как кучер ни торопил взмыленных лошадей, они опоздали. Служебное место чертежника Сергея Пылаева было пусто.