— Зачем такая спешка?
— Сюда скоро вернутся большевики!
— Но большевики не дикари какие-нибудь. Наши же, русские. Чего мне от своих-то удирать за границу?
— Боже, какая наивность! Думаете, они забыли, как вы боролись против эвакуации завода. Это не секрет!
— Да, да, действительно. Пренеприятная штука…
— Вот и получается — остаться здесь равносильно самоубийству!
Таганцев помолчал, а потом спросил, действительно ли можно ему работать на любом заводе в Америке. Обрадованный Ольшванг клятвенно заверил Таганцева, что к его услугам — лучшие американские лаборатории.
— И главное деньги! Короче все, чего у вас здесь нет и не будет никогда!
— Деньги? Это хорошо!
— Я через два дня уезжаю в Омск. Вот удобный случай выехать вам вместе со мной. Забирайте семью и в путь! — Альберт Ричардович вынул записную книжку и, вырвав из нее листочек, написал номер телефона.
— Одно только слово. Короткое. Всего из двух букв. И вы уедете в специальном вагоне. Поймите, иного выхода нет. Чекисты не пощадят ни вас, ни вашу жену и дочь. Их жизнь в ваших руках!
Альберт Ричардович схватил руку Таганцева и вложил в нее бумажку. И вдруг старый инженер неожиданно поднял эту руку и наотмашь, сильно ударил кулаком Альберта Ричардовича по лицу.
Альберт Ричардович, вскрикнув, упал. Таганцев, не глядя на него, повернулся и стал не спеша продолжать прерванную прогулку. Только сейчас догадавшись, что над ним издевались, задыхаясь от боли и ярости, Ольшванг выхватил из кармана браунинг и несколько раз выстрелил в спину удалявшегося Ростислава Леонидовича.
…Вадим пришел в чайную точно в назначенное время. В чайной было не очень людно. Вадим выбрал свободный столик за толстой колонной, поддерживающей сводчатый потолок, и заказал порцию чая. Принесли два чайника: один — пузатый — с кипятком, второй — поменьше — с густой, кирпичного цвета заваркой и тарелочку с мелко наколотым сахаром.
Вадим успел выпить стакан и налил второй, когда на лестнице показался господин Ольшванг. Он прижимал платок к щеке, словно у него болел зуб. Вадим поднялся и помахал рукой.
Подойдя к столику, Ольшванг спрятал платок в карман. Теперь было видно: нижняя губа рассечена, на скуле большой кровоподтек. «Кто его так?» — подумал с удовольствием Вадим, но промолчал, ожидая, когда Альберт Ричардович сам расскажет, что приключилось. Но тот молча налил чаю себе в стакан и тут же залпом выпил. Было заметно, как дрожат его руки. Вадим впервые видел Ольшванга в таком странном состоянии.
— Мы расстанемся, и, по всей вероятности, надолго!
Вадим тревожно посмотрел на него.
— Значит, правда, что красные наступают?
— Да, дела Пепеляева очень плохи.
— Но союзники прислали Пепеляеву дивизию морской пехоты. Это огромная помощь.
— И вы поверили? — Ольшванг засмеялся. — Пепеляев одел одну свою часть в английскую форму и распустил слух о десанте союзников. Но это бутафорское войско наголову разбито…
— Я тоже уеду! — не сдержавшись, крикнул Вадим.
— Оставайтесь. Большевики вам ничего не сделают. Инженеры нужны любому правительству. Тем более вашей профессии.
— А как я встречусь с Таганцевым?
Ольшванг улыбнулся:
— Пусть вас это теперь не волнует.
— А Сергей Пылаев?
— Неизвестно, жив ли он… Ну, а если старый соперник появится, просите прощенья!
Ольшванг встал. Разговор был окончен.
Вадим вскочил и, забыв, что они не одни, схватил его за плечо:
— Вы обещали устроить меня на завод вашей фирмы. В Америке! Я готов занять любую должность. Возьмите меня с собой.
— Вы больше пользы принесете здесь. Считайте по-прежнему себя на нашей службе. Понятно? — Ольшванг стряхнул руку Вадима со своего плеча. — Желаю удачи! — И быстро пошел к выходу.
Вадим стоял, бессмысленно глядя перед собой, опустошенный и растерянный. Он был готов расплакаться, как ребенок, которому обещали подарить красивую игрушку, дразнили ею, а потом она исчезла. Вадиму казалось: вокруг никого нет, он один в страшной пустоте.
А в чайной действительно стало тихо, и только чей-то голос возбужденно рассказывал, как недалеко от чайной только что нашли убитого. Потом все зашумели, задавая вопросы. Вадим очнулся от забытья и невольно прислушался. Он подошел ближе. И тут как раз громко прозвучали страшные слова:
— Старый инженер с завода.
Старый инженер! Вадима сорвало с места. Он растолкал стоящих впереди и увидел того, кто это рассказывал, — щупленького человечка с непомерно большим носом, похожим на картонные раскрашенные носы, что привязывают ряженые.