Прошла неделя, и руководитель вместе с рабочим отправились в деревню. На тропе в снегу отчётливо были видны следы от сапог Юры и чуть-чуть просматривались вмятины от обуви ушедших три с лишним недели назад будущих военных геодезистов. Вначале шли ускоренным шагом, стараясь попадать в утоптанные следы помощника, но быстро обессилели, практически всю неделю не ели, пили целыми днями горячий чай, заваренный берёзовой чагой. Стали часто останавливаться, прислонившись к стволу дерева. Рабочий стёр ногу, начал отставать. В тот день наступила оттепель, снег сделался мягким, рыхлым и влажным, поэтому присесть на мокрый снег не удавалось. Наконец увидели валёжину. Очистили её от снега и уселись. Отдыхали долго.
Обоим сподвижникам послышалось поскрипывание снега со стороны ручья, к которому держали путь первопроходцы. Начали кричать, свистеть с надеждой, что это возвращается Юра и сейчас они смогут поесть вдоволь, вернуться на вершину горы и завершить работу, которой осталось совсем немного. На громкогласные выкрики никто не отозвался. Обезнадёженные, поникшие путники вновь побрели в сторону деревни. Шли молча.
Неожиданно навстречу из зарослей выскочил огромный медведь, мгновенно подмял под себя начальника партии и отбросил его в сторону от тропы в снежный сугроб, в это время рабочий, увидев темно-коричневого гиганта, бросившего руководителя в сугроб как пушинку, закричал пронзительным нечеловеческим голосом и с оглушающим визгом, стремглав помчался по тропе назад. Медведь бросился за громкокричащим человеком, через несколько минут в тайге наступила абсолютная тишина. Медведь увлёкся своей добычей.
Прошло много времени, начальник партии очнулся и понял, что находится в глубоком снежном сугробе. В лесу темнело. Последние дни ноября очень короткие. Начальник партии почувствовал острую боль в боку и в бедре. Долго приходил в себя, вспоминая о случившемся. Замерзали руки и ноги, геодезист решил привстать, взглянуть в сторону рабочего, вскрикнул от адской боли и упал в снег, но никаких силуэтов рабочего и медведя в обозрении не увидел.
Начальник партии, превозмогая боль, приподнялся и начал делать пробные шаги в сторону деревни. Мокрая одежда, пропитанная за день потом и растаявшим снегом, замёрзла. Начальник партии, придя в полное умственное состояние, понял, что нужно срочно пробираться в деревню. Нестерпимая боль не давала возможности двигаться. Из ободранного бедра сочилась кровь, геодезист периодически прикладывал снег к разодранному углублению. Шевелить ногой в бедренном суставе из-за острых болей было невозможно, но бедолага, придерживая обеими руками бедро, делал и делал шаги. Волочилась длинная полоса разорванного прорезиненного плаща, очевидно, попала под коготь людоеда.
Иногда геодезист передвигался на трёх точках опоры, на руках и на одной коленке, и боль в боку при таком передвижении становилась терпимой. Руки глубоко проваливались в снег и мёрзли. Пришлось изорвать плащ, намотать на руки и двигаться.
При воспоминании о нападении медведя начальник партии мгновенно оглядывался и появлялись силы для ускорения движения, но вскоре всё угасало. Даже многодневный голод уходил на второй план.
Мороз усиливался, ночное небо, усыпанное звёздами, стало ясным, появилась луна. Только теперь начальник партии обнаружил, что на тропе исчезли свежие следы Юры Чекулаева, по которым они шли вместе с рабочим, но давние углубления следов Васильева и Орехова легко улавливались, особенно при передвижении ползком, когда глаза находились совсем близко, утыкаясь в снег. Преодолевая замёрзший ручей, первопроходец вдруг заметил, что на тропе появились более свежие следы кирзовых сапог, значит кто-то проходил после ухода геодезистов, ушедших на армейскую службу. Начальник партии оживился, приняв эти следы за охотничьи, с надеждой встретить на пути охотников. Тем более, наступил в таёжных угодьях самый наилучший период охоты на соболя и на белку. Долго всматривался в крутые берега небольшого ручья, пытаясь увидеть охотничью избушку, но никаких признаков присутствия охотников увидеть не удалось. Ночная тайга погрузилась в тишину.