Прорычав: "Бабки Йожки не сдаются!", я тут же попыталась взять реванш, нацелившись своими далеко не демонскими клыками на мужнину шею.
Увы, это и было моей основной стратегической ошибкой. Лучше бы хвостовую эпиляцию продолжила… Шея у него была под стать моей, то есть самым слабым местом организма. И посему прикасаться к ней было небезопасно. Мне милостиво было позволено только куснуть разочек, и в следующий момент уже Вир навис надо мной, демонстрируя фирменный демонский оскал и перейдя в решительное контрнаступление, в результате которого я уже через пару минут признала себя побежденной. И даже позволила отнести себя в спальню, старательно изображая военный трофей на плече довольно взрыкивающего демона.
Будем считать, что план по отвлечению внимания герцога от воздушных выкрутасов одной непутевой герцогини оказался успешным. Я мысленно поздравила себя с маленькой победой. Третий семейный скандал завершился, так и не начавшись. Растем. А то, что начиналось вместо него, нравилось мне гораздо больше. В конце концов, не стоит забывать, что наш медовый месяц в самом разгаре…
По крайней мере, до завтрашнего утра. А утром… мы еще что-нибудь придумаем. Этакое. Под чутким руководством моей боевой подруги это будет несложно.
Позже, глубокой ночью, когда мы наконец-то смогли оторваться друг от друга, Вирран молча подхватил меня на руки и вышел на балкон. Этой части наших покоев до сих пор как-то удалось избежать моего внимания, и сейчас я с радостным удивлением рассматривала этот шедевр местной архитектуры, расположившийся на самом верху суровой внешне цитадели.
Перила изящной ковки перемежались тонкими мраморными колоннами, поддерживающими полукружья решеток, густо увитых водопадом вьющихся роз, создающими надежную преграду нескромным взглядам. Просторная площадка, в изобилии украшенная столь милыми демонским сердцам деревьями и высокими цветущими кустами в кадках. Притаившийся среди них диванчик-качели и… купол звездного неба над головой - черный бархат, щедро усеянный льдисто сияющими бриллиантами. Всматриваешься в него, и - то ли взлетаешь ввысь, невесомо и свободно, то ли погружаешься в беспредельный звездный океан…
Завороженная зрелищем, я почти не заметила, как Вир опустился на диван, по-прежнему прижимая меня к себе, как укутал неведомо откуда взявшейся шелковой шалью… и только тихий голос разбил звенящую тишину, возвращая меня с небес на землю:
- Мара, не покидай меня, прошу.
- Я никуда не уйду, - выпалила я, но тут же поправилась, не желая лгать ему даже в малости, - только если на время. Ненадолго. А потом я обязательно вернусь.
- Вернешься ли?
Нотки обреченности в его голосе подтвердили мои самые пессимистические прогнозы.
- Киран жив, да? - озвучила я свою догадку, сделанную скорее интуитивно, чем на основании каких-либо фактов.
- Жив. И мы опять оказались на грани войны с ночными. В этой ситуации даже поход на Лысую гору становится равносильным самоубийству.
Знал бы он, куда мы собираемся…
Но этого я ему не скажу. Меньше знает - лучше спит.
И, прерывая бесплодную дискуссию, я закрыла ему рот поцелуем.
Но Вир все же сумел задать еще один вопрос:
- Почему ты осталась со мной?
- Потому, что ты меня отпустил…
Утро наступило непростительно быстро. Только что я смежила веки, поддаваясь усталости долгого и бурного дня, а уже опять солнечный луч нахально щекочет веки, а губы - виски, шепча: "Пора вставать!".
В ответ на мое протестующее бурчание мне сообщили, что Повелитель уже проснулся и скоро будет в столовой, а нам, согласно этикету, надлежит быть там раньше него.
Проклиная на все лады и этикет, и всех ранних пташек вместе взятых, я все же позволила отнести себя в купальню, одеть в выбранное Виром жемчужно-абрикосовое платье, и даже проснулась настолько, чтобы уложить волосы и надеть украшения самостоятельно. В назначенное время мы чинно вышли из покоев под ручку, являя собой образец супружеской пары. Если не считать, конечно, моей так и норовящей выскочить из суставов челюсти.
У входа в трапезную стояли, против обыкновения, четверо гвардейцев: двое наших, двое - Повелителя. И одним их них оказался тот самый седой ветеран, которого я давеча лечила. В отличие от непроницаемых морд остальных, этот успел подмигнуть мне настолько многозначительно, что я на мгновение растерялась, пытаясь понять, что бы это значило. Но двери уже отворялись, гулкий голос мажордома возвестил наше прибытие, и мне пришлось перешагнуть порог, постановив разобраться с этим позже.
Руфус и Альвиан только успели поприветствовать нас, как мажордом объявил о прибытии Повелителя с невестой. Мужчины склонились в поклоне, а я, присев в глубоком реверансе и не забыв мысленно поблагодарить авторов всех исторических книг, прочитанных мной, за эту неоценимую науку, изучала вошедших, пытаясь определить, какой стадии примирения и взаимопонимания им удалось достичь этой ночью.
Увы, картина складывалась не самая обнадеживающая. Азаир ощущался усталым и напряженным, а Туся… все, что я могла четко сказать - что мыслей о побеге она так и не оставила.
Туся.
Нежность объятий не прекратилась и тогда, когда мы неожиданно быстро оказались одни в покоях, в которые он меня внес. Судя по неопознаваемому мною интерьеру, это были покои повелителя. Глядя на них, стоило признать - скромностью они не страдали. Впрочем, в оправдание моего демона нужно было упомянуть, что за все время нашего с ним знакомства, склонности к тщеславию я у него не заметила. И это, на мой взгляд, было плюсом.
Жаль, что все остальные минусы его перевешивали.
Крикнув кому-то невидимому, чтобы немедленно приготовили ванну, он сгрузил мое тело на широкую кровать, нисколько не смущаясь тем, что бомбардировка помидорами сказалась и на мне, и начал аккуратно меня раздевать, что-то негромко повторяя.
Кульбиты в воздухе сделали свое дело - уши заложило, словно ватой, так что при всем своем желании услышать сказанного я не могла, а читать по губам еще не научилась. Да и состояние после нескольких бутылок вина мало этому способствовало.
- Ась? - уточнила я недоуменно, когда заметила в его речи паузу и вопросительный взгляд.
Повелитель что-то вновь сказал, уже погромче, но… в голове царил туман, тело все еще стремительно куда-то неслось, а перед глазами время от времени мелькали звездочки.
Пришлось и мне повторить:
- Ась?
Похоже, с пониманием у него было все в порядке, потому что очередной фразы не последовало, а вот его ладони мимолетно коснулись моих висков, отгоняя все последствия бурно проведенного празднования моего воскрешения.
- Ну что, горемыка, полегчало?
В его голосе было столько неутоленной нежности, что слезы на моих глазах выступили сами собой. Да и руки вели себя как-то излишне самовольно, обхватив его за шею.
- Я глупая, да? - Моя попытка сдержаться, полностью провалилась.
Наверное, я только теперь до конца осознала, чем мог закончиться для меня тот необдуманный поступок. Осознала и… испугалась. Ненадолго. Я не любила бояться, к тому же, считала это не конструктивным.
- Ты самая лучшая! - успокоил меня демон, шепча в самое ухо.
- Но ругаться ты все равно будешь, - фыркнула я ему в ложбинку на шее, ощутив, как по его телу прошла дрожь.
Самый лучший способ отвлечь мужчину от ненужного тебе разговора, перевести его желания в другое русло.
- Я подумаю, - хрипло выдал он, явно решая непростую задачку.
Приказ о купальне прозвучал, да и мой взъерошенный после прогулки по крыше и полетов вид явно намекал на то, что водные процедуры мне нисколько не помешают. Но мои объятия становились все сильнее, а взбудораженное дыхание намекало на то, что ему стоит поторопиться с решением.
Стоило отдать ему должное, он оправдал высокое звание повелителя демонов. Помыта я была в рекордно короткие сроки. И… им самим. Не знаю, из каких уж сил он себя сдерживал, но устоял перед всеми моими попытками соблазнить его прямо там. А уж я старалась, окончательно избавляя его от желания высказать мне все, что он думает о моем бегстве.
Ну, к чему ему трепать себе нервы сейчас, если я все равно скоро сбегу снова.
Ночь была бурной. Похоже, до Азаира тоже только дошло, что я могла погибнуть, и он пытался уверить себя в том, что все самое страшное уже позади. И когда он, явно с трудом контролируя собственную силу, прижал меня к себе, мне стало даже немного грустно. И… стыдно. Азаир любил меня, пусть не так, как это виделось в моих возвышенных мечтах (в меру деспотично, но уважая мою жажду свободы), но зато искренне.