— Пока он движется вперед, он движется к поражению.
— Движется… Но так ли предрешено его поражение?
Я почувствовал, что обоих мучают сомнения — но большей частью друг в друге.
— Ты боишься его?
— Не то слово. Даже сильнее, чем Госпожа. Госпожа откровенна в своей враждебности. Она устремляется вперед со всем, что имеет в наличии. А Костоправ склонен сказать: «Смотри! Птичка!» — и вонзить нож в спину. Он тоже использует все, что имеет, но — как? Он не принадлежит к людям чести.
Нет, он не упрекал Старика в бесчестии, по хотел сказать, что Костоправ не джентльмен в том смысле, что так много значил для Могабы.
Далее он продолжал:
— Теперь Костоправ безумен. Я уверен, он сам порой не ведает, что творит. В те дни он повидал многое, о чем ни разу не упоминалось в его Анналах.
Снова врешь, подлый. За четыре сотни лет в Анналах накопилась уйма примеров на все случаи жизни. Соль — в умении их отыскивать.
— У него тоже есть свои пределы, генерал.
— Конечно. Эти таглиосцы — фальшивы и эгоистичны.
— И это может привести его к гибели. Политически у него нет выбора, вскоре ему придется попытать счастья при Чарандапраше. Где мы и сокрушим его.
— Победы в одной битве будет недостаточно. Если хоть один из них выживет и будет далее обладать Копьем Страсти, против нас поднимутся новые армии. Госпожа доказала это.
— Тогда ты будешь иметь удовольствие сокрушить их снова.
Могаба хотел было возразить, но предпочел не гавкать против ветра.
— Едва будет окончено сооружение Вершины, ты можешь пускаться в любые авантюры по своему желанию. С моего одобрения и при полной моей поддержке.
— Какие авантюры?
— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты был величайшим воином Джии-Зле, по никак не мог в этом убедиться. В Черном Отряде ты вынужден был держаться в тени своего капитана и Сенджак. У тебя не было возможности проявить себя, поэтому ты пришел ко мне.
Могаба кивнул. Он явно не был доволен собой, и это меня удивило. Я считал его слишком эгоистичным для каких-либо сомнений этического характера.
— Иди, мой генерал. Завоевывай мир. Я с удовольствием помогу тебе. Но вначале — сокруши Черный Отряд. Останови таглиосцев. Мое падение оставит тебя ни с чем. От душилы действительно может быть прок?
— Может быть. Он много говорил об участии своей богини, но на это я не рассчитываю. Никогда не видел, чтобы боги принимали чью-то сторону в борьбе людей.
Странно. Ведь богиня Нарайяна была и богиней Могабы. Может, он разуверился? Может, Деджагор и его напугал до глубины души?
— Так одолей же их. Не оставляй никого, кто может помешать впоследствии.
Я всегда воображал себе Хозяина Теней этаким громадным, вонючим воплощением дьявола, величественным, колоритным безумием, наподобие Взятых там, на севере. Но Длиннотень оказался лишь злобным стариком, одаренным избыточным могуществом.
— Если уж грядет Год Черепов, — сказал он Могабе, — нужно, чтоб год этот стал нашим годом. А не их.
— Я понимаю. Что ты думаешь о ребенке?
Длиннотень неуверенно хмыкнул.
— Жутковата, верно? Словно тысячелетняя… Уменьшенная копия матери, только хуже.
Пожалуй, он был прав. Моему призрачному взору ребенок, определенно, казался крайне странным и злобным.
— Возможно, придется поторопить ее в объятья богини, — задумчиво пробормотал Длиннотень.
Пожав плечами, Могаба повернулся, чтобы уйти.
— Хочешь ли ты еще с кем-нибудь говорить наедине?
— С Ревуном… Стой!
— Что?
— Где это Копье Страсти?
— Там же, где и Костоправ, наверное. Или — знаменосец. Знаменосцем у них, скорее всего, до сих пор этот гад, Мурген.
Ничего, Могаба, я тоже тебя люблю.
— Мы должны завладеть им. Справятся ли Обманники? Даже уничтожения Черного Отряда может быть недостаточно для нашего долгого пути. И еще задание для Обманников: пусть выяснят, зачем Сенджак нужен весь этот бамбук.
— Бамбук?
Что это? Эхо?
— Она многие месяцы прочесывала таглиосские земли. И всюду, где бы то ни было, ее солдаты забирали весь бамбук.
Любопытно. Я выясню. Некоторое время я плыл следом за Могабой. Едва покинув парапет, он пробормотал:
— Бамбук… Ну и безумец…
Затем я попытался продвинуться южнее Вершины, однако очень скоро Копченый застопорился. Ну что ж…
Пожалуй, что там такое, я выясню раньше, чем хотелось бы. После устройства дел с Длиннотенью и его Вершиной, следующим препятствием на пути в Хатовар значится эта равнина.