— Ладно, делай, что хочешь, — огрызаюсь я, и в моих словах больше горечи, чем намерения.
София смотрит на меня, выражение ее лица смягчается.
— Иван, я…
— Что бы между нами ни было, это ничто, София, — отрезаю я, слова словно кислота на языке. Я не имел в виду этого, не совсем. Но она выбрала Макса, и это больнее, чем я ожидал. Я никогда не умел делиться тем, что считал своим. И на какой-то мимолетный миг я подумал, что она может быть моей, а не его. Ревность гложет меня, но я подавляю ее.
Я поворачиваюсь к Максу, мой взгляд тверд.
— Ты тот, кто позволил этому случиться. Именно ты расскажешь об этом Кайле и Ивану.
Он просто стоит на месте, ни малейшего намека на раскаяние. И это бесит меня еще больше. Я собираюсь вырываться из дома, в голове вихрь гнева, ревности и горького чувства предательства. Решение Софии, безрассудство Макса — все это слишком.
Голос Макса спокоен, слишком спокоен.
— Хорошо. Я скажу Кайле. Просто потому, что ты слишком труслив, чтобы рассказать ей сам. — Он подходит ближе, бросая мне вызов своим присутствием.
Я чувствую, как моя кровь закипает, а кулаки сжимаются по бокам. Когда он подходит ближе, что-то щелкает. Я резко отталкиваю его назад.
— Не вынуждай меня, Макс.
Он спотыкается, но восстанавливает равновесие, на его губах играет ухмылка.
— Ты что, ревнуешь, Иван? Не можешь смириться с тем, что она выбрала меня?
Эта насмешка, эта чертова ухмылка, не то, что я могу вынести. Мой кулак врезается ему в челюсть еще до того, как я осознаю, что нанес удар. Он наносит ответный удар, и мы внезапно оказываемся в центре полномасштабной драки, обмениваясь ударами, словно мы враги, а не союзники.
Наши ворчания и проклятия наполняют комнату, каждый удар подстегивается смесью гнева, ревности и сдерживаемого разочарования. Дело уже не только в Софии или ребенке. Дело в нас, в нашем раздробленном братстве, в напряжении, которое слишком долго кипело под землей.
Пока мы ссоримся, я не могу не задаваться вопросом, как все дошло до этого. Мы должны были быть вместе, но теперь мы разрываем друг друга на части. И в глубине моего сознания маленький голосок шепчет, что независимо от того, кто победит в этой схватке, мы уже потеряли гораздо больше.
Я слышу, как открывается дверь, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто там. Я слышу только вздох и знакомый голос Кайлы:
— Что, черт возьми, здесь происходит? — Требует она, бросаясь вперед, чтобы оттолкнуть меня от Макса. Я едва замечаю боль, чувствуя теплую струйку крови из носа, но сейчас это неважно.
София в углу, ее тело дрожит. Черт. Я никогда не хотел, чтобы она видела это, чтобы ей было так страшно. Чувство вины сильно бьет по мне, но нет времени зацикливаться на этом. Голос Кайлы снова прорывается сквозь напряжение.
— Вы оба должны мне объяснить. Что, черт возьми, здесь происходит?
Она стоит между нами, положив руки на бедра, и выглядит как сила, с которой нужно считаться. Комната словно заряжена, каждый из нас на взводе, вокруг нас бурлит переменчивая смесь эмоций.
— Да, Макс. Почему бы тебе не сказать ей? — Я бросаю вызов, вытирая кровь из носа тыльной стороной ладони. Это отговорка, способ переложить вину, но я не могу заставить себя произнести эти слова, открыть правду, которая настроила нас друг против друга.
Макс, вытирая струйку крови с губы, криво улыбается мне, прежде чем повернуться лицом к Кайле. В комнате царит атмосфера предвкушения, каждый из нас затаил дыхание в ожидании того, что сейчас произойдет.
— София решила стать донором яйцеклетки, Кайла. Так что тебе не придется быть биологической матерью. — Говорит он, его голос ровный, но я вижу, как напряжена его челюсть.
Реакция Кайлы — это медленное горение. Ее лицо остается до жути спокойным, пока она обдумывает его слова, но ее глаза — это буря, которая вот-вот разразится. Она то открывает рот, то закрывает его, пытаясь найти нужные слова. Наконец она говорит:
— Что? — Так спокойно, что у меня по позвоночнику пробегает дрожь.
Но я слишком хорошо ее знаю. Это не спокойствие. Это преддверие бури, затишье перед хаосом. Кайла всегда настойчиво, почти навязчиво, хотела стать донором яйцеклетки. Она хотела этой роли больше всего на свете, и до сих пор она идеально для нее подходила.
Пока она стоит там, ее самообладание на грани, я держу себя в руках. Кайла не из тех, кто воспринимает подобные новости легкомысленно. Она слишком много вложила, слишком упорно боролась, чтобы просто принять это. И пока длится молчание, я почти чувствую, как внутри нее нарастает ярость, приливная волна эмоций, готовая обрушиться на всех нас.