— Ты ужасно тихий, Виктор, — дразнит София, ее голос щекочет мое ухо, словно секрет.
Я прочищаю горло, стараясь говорить непринужденно.
— Я просто сосредоточен на том, чтобы убедиться, что сэндвич правильный. — Кто бы мог подумать, что жареный сыр может быть таким чертовски насыщенным?
Она смеется, легкий, мелодичный звук, который производит странное действие на мои внутренности.
— Если ты так сосредоточен, то можешь сделать это сам, — говорит она, отходя в сторону и оставляя меня на произвол судьбы.
Когда она поворачивается ко мне лицом, близость застает меня врасплох. Она прямо здесь, так близко, что я могу сосчитать крупинки цвета в ее зеленых глазах.
— Ты прямо передо мной, — говорю я, мой голос звучит как низкий гул. — Как я могу сосредоточиться на сэндвиче?
Ее улыбка расширяется, и она наклоняется ко мне, ее глаза сверкают озорством.
— Неужели большой и плохой Виктор отвлекается на маленькую меня?
Я стараюсь сохранять самообладание, но ее близость обезоруживает.
— Нет, ни в коем случае, — отвечаю я, хотя каждая моя частичка остро ощущает ее присутствие.
— Докажи это, — бросает она, придвигаясь еще ближе, и ее дыхание смешивается с моим.
Воздух между нами заряжен, ее вызов висит в воздухе, как брошенная перчатка. Я прекращаю наши действия и полностью сосредотачиваюсь на ней. Моя правая рука нащупывает шкаф, и я наклоняюсь к ней, так близко, что могу разглядеть крупинки золота в ее глазах.
В этот момент что-то внутри меня щелкает. Моя рука находит ее талию и притягивает ее ближе с настоятельной силой, которую я не могу контролировать. Наши лица находятся в нескольких сантиметрах друг от друга, губы почти соприкасаются. Ее глаза смотрят на меня, широко и ожидающе, и я чувствую ее дыхание на своей коже, теплое и быстрое.
Но тут тишину прорезает резкий писк плиты, словно сирена. Мы оба замираем, наши глаза устремляются на источник звука. Жареный сыр. Черт.
В мгновение ока мы расстаемся, и я бросаюсь спасать то, что осталось от нашего кулинарного приключения.
— Черт, — бормочу я, поднимая почерневший сэндвич со сковороды, и в воздухе разливается запах горелого хлеба.
София разражается хохотом, звук яркий и чистый. Она вытирает слезу с глаза и поддразнивает:
— Ну, Виктор, в одном ты был прав.
Я приподнимаю бровь, несмотря на свое любопытство.
— Да? И в чем же?
Она ухмыляется, в ее глазах пляшет озорство.
— Ты действительно можешь обжечься на воде или, в данном случае, на жареном сыре.
Я смеюсь, качая головой над ее словами.
— Да, да, смейся. Я никогда не претендовал на звание шеф-повара.
Она прислонилась спиной к стойке, все еще улыбаясь.
— Может быть, стоит заняться крутыми делами. А готовку оставь профессионалам.
Я скрещиваю руки, притворяясь обиженным.
— Эй, ты знаешь, у меня много талантов. Кулинария не входит в их число.
Ее смех снова наполняет комнату, и к этому звуку я начинаю привыкать и хочу слышать его чаще.
— Я поверю в это, когда увижу, Виктор.
Я обнаружил, что открылся больше, чем намеревался.
— Знаешь, я даже рад, что биологической матерью ребенка будешь ты, а не Кайла.
Ее улыбка мягкая, искренняя.
— Я рада, что ты так думаешь. — В ее глазах тепло, которое притягивает меня, и мы наклоняемся ближе, притяжение между нами неоспоримо. Но как только наши губы встречаются, в доме раздается звук закрывающейся входной двери. Мы оба замираем, момент разрушен.
— Кто это? — Спрашивает она.
— Наверное, Кайла, — отвечаю я с ноткой раздражения в голосе. — Она собирала свои вещи…
София прикусила губу, нахмурив брови.
— Думаешь, она нас слышала?
Я пожимаю плечами, стараясь казаться бесстрастным.
— Ну, мне все равно, слышала она или нет. — Но в глубине души какая-то часть меня насторожена. Кайла непредсказуема, и неизвестно, как она может отреагировать.
ГЛАВА 9
СОФИЯ
Прошла неделя после той напряженной ночи, и все удивительным образом улеглось. Я почти помирилась со всеми мужчинами из Братвы, и мы пришли к некоему соглашению. Они будут проводить со мной время, по крайней мере раз в неделю. Потому что, признаться, я умирала от скуки в этом роскошном, но изолированном особняке.
Но на этой проклятой розовой палочке все еще есть одна черточка. Я все еще не беременна.
Они также предоставили мне свободу выбора, чьего ребенка я хочу выносить. Это тяжелый выбор, который я, честно говоря, не знаю, как сделать. Я и в лучшие времена не умела принимать решения, а сейчас? Это определенно не лучшее время.