Я на мгновение замираю, обдумывая ее слова. Какая-то часть меня хочет прислушаться, найти компромисс, не втягивая ее в этот опасный преступный мир. Но потом я вспоминаю о ставках — о давлении, которое нависло над нашими головами.
— Нет, — твердо отвечаю я, крепче сжимая ее руку. — Другого пути нет. Ты заключила сделку, София, и теперь ты должна ее выполнить.
Я хватаю Софию за руку и веду ее к машине, где ждут Иван и Виктор. Как только она оказывается внутри, двери захлопываются, заключая нас в напряженный пузырь.
Иван бросает на меня неодобрительный взгляд.
— Я же сказал, чтобы ты привел ее добровольно.
— Она вызвала полицию, — огрызаюсь я, чувствуя, как тело Софии дрожит под моей хваткой.
Виктор ругается под нос.
— Черт. Нам нужно уходить, сейчас же, пока они не появились.
И тут воздух пронзает безошибочный звук сирен, он становится громче, приближается.
— Езжай, мать твою! — Рявкаю я на Виктора, который сидит на водительском сиденье. — Чего ты ждешь?
Тело Софии внезапно замирает рядом со мной, ее голова опускается на мое плечо. Должно быть, она потеряла сознание, бедняжка.
— Она в отключке.
— Потому что ты напугал ее до смерти, — отвечает Иван, в его тоне слышится обвинение.
— Может, тебе стоило убедить ее, а? — Отвечаю я, моя досада закипает.
Виктор, который сосредоточенно смотрел на дорогу, огрызается.
— Может, вы двое заткнетесь?
Ехать до побережья долго, но, к счастью, копов на хвосте не видно. София по-прежнему без сознания, ее тело прижато ко мне. Я не могу отделаться от чувства вины. Почему она так отреагировала? Я думал, Кайла справилась с этим без проблем.
Когда мы подъезжаем к уединенному причалу, где пришвартована яхта, я осторожно поднимаю Софию из машины. Холодный приморский воздух обдает нас холодом, резким и кусачим. Она немного дрожит, пока я несу ее на яхту.
Выйдя на палубу, я чувствую, как она шевелится в моих руках, и продолжаю идти вперед. Ее веки трепещут — признак того, что она приходит в себя. Я готовлюсь к реакции, которая, как я знаю, последует.
Когда глаза Софии открываются, ее взгляд сразу же затуманивают растерянность и страх. Она пытается пошевелиться, отстраниться, но я держу ее крепко, следя за тем, чтобы она не причинила себе вреда в своем дезориентированном состоянии.
— Где… где я? — Ее голос слаб, едва превышает шепот, а глаза шарят по сторонам, пытаясь понять, что ее окружает.
Я усаживаю ее на диван.
— С тобой все в порядке, — говорю я, хотя знаю, что мои слова могут показаться ей пустыми. — Мы на яхте, направляемся в безопасное место.
Ее паника становится ощутимой, дыхание учащается, и я вижу, как ее разум мечется, пытаясь все переварить.
— Почему? Зачем вы это делаете?
— Нам нужно обеспечить твою безопасность и конфиденциальность.
— Безопасность? Ты называешь это безопасностью? — Она снова борется, пытается встать, но это бесполезно.
— Успокойся, — призываю я ее. — Я знаю, что это трудно понять, но так будет лучше. О тебе позаботятся, я обещаю.
— Позаботятся? Обо мне? Ты думаешь, я буду доверять тебе после этого? После всего, что ты сделал?
Мне стоило огромных усилий сохранить самообладание.
— Ты вызвала копов, София. Если бы ты это не сделала, нам бы не пришлось прибегать к этому. И позволь мне напомнить тебе, что ты подписала контракт. Мы думали, что ты согласна приехать.
Ее ответ последовал незамедлительно и был пронизан горечью.
— И все же вы обманули меня с помощью фальшивой Стейси и похитили! Я буквально прикована здесь наручниками!
Она права, но как я мог поступить иначе?
Виктор подходит с чашкой воды, но руки Софии по-прежнему скованы наручниками. Она огрызается:
— Как я могу ее взять? Мои руки все еще в наручниках.
Я колеблюсь мгновение, затем достаю ключи из кармана. Виктор неуверенно смотрит на меня.
— Ты думаешь…
— Она же не собирается уплыть, — отрезаю я, расстегивая наручники, освобождая ее руки.
Напряжение в ее плечах немного ослабевает, но в глазах все еще плещется настороженность — явный признак того, что это испытание еще далеко не закончено. Я протягиваю ей чашку с водой… оливковую ветвь в нашем напряженном противостоянии. Мне нужно сохранить ее спокойствие и готовность к сотрудничеству. Это только начало очень долгого пути.
Я пытаюсь заставить ее понять всю серьезность ситуации.
— Послушай, София. Теперь назад дороги нет. Ты видела наши лица, и мы не можем позволить тебе просто так уйти, если только…
— Если только что?
— Если ты не будешь сотрудничать и не выносишь нашего ребенка. Вот и все. Я обещаю, что никто не причинит тебе вреда. Даю слово, — утверждаю я, стараясь звучать как можно убедительнее.