Во что я впутался? Не стоит ли по-быстрому собрать вещи и искать другую квартиру и более спокойный заработок?
Закончив данный поверхностный осмотр, нашел еще и считыватели вибрации на стеклах, такие обычно ставят, чтобы нельзя было считать звук за стеклом с помощью чуткого к вибрации оборудования. Откуда я все это знаю? Будучи в старшей школе, подрабатывал курьером в фирме, занимавшейся поставкой оборудования для наблюдения. Разумеется, сам я подобное смонтировать не смогу, но узнать знакомое оборудование мне не сложно. Таким образом, версия о месте «переговоров» для тех, кто не в ладах с законом, получила дополнительное подтверждение.
Я уже было решил идти и увольняться, как вдруг меня осенило, что если это заведение принадлежит синдикату, якудзе или посредникам, то на сегодня оно становится самым безопасным местом во всем районе. Пуленепробиваемые стекла скорее «дань традиции». Последняя гангстерская война на Авалоне прошла еще до моего рождения. Перестрелки на улицах или какие-то взрывы иногда случались, но в основном конфликтовали мигранты или залетные бандиты. А Новая Женева в этом плане была очень тихим городом. Нет, это не значит, что здесь случалось мало преступлений. Отнюдь. По статистике, число преступлений со смертельным исходом в пересчете на тысячу жителей в нашей столице мало отличается от аналогичного числа в любом ином городе-миллионнике. Но почти все эти убийства на Авалоне, в отличие от иных мест, обходятся без стрельбы. «Острова не любят шума», — такие слова желтая пресса приписывает лидеру синдиката. Сказаны они были двадцать лет назад, после «большой разборки» — масштабной войны преступного мира, которая длилась почти три года и унесла несколько тысяч жизней.
Размышляя над этим, обошел дом и зашел со служебного входа. Когда открывал двери, ведущие в холл ресторана, увольняться уже передумал.
— Что ты там у окон торчал? — сразу же навис надо мной Даас.
Вот же Кронос, с этой стороны окна прозрачные, к тому же солнце уже полчаса как взошло, и вся улица как на ладони.
— Удивлялся качеству выполненного фасадного ремонта, — совершенно искренне ответил я так, чтобы по интонации собеседник не понял, серьезно я говорю или издеваюсь.
— И как тебе?
Этот вопрос меня едва не вогнал в ступор. Он что, считает, что кому-то может понравиться?
— Поразительно! — ни на грамм не солгав, отвечаю начальству, смотря прямо в глаза (ну или туда, где они должны быть, где-то там под челкой).
— Выкладывай на стол, что купил. — Видимо поняв, что все вопросы будут отскакивать от меня, как дробинки от броневого пояса линкора, Даас предпочел переключиться на иную тему.
— Вот, все что заказывали: зеленые мидии, дюжина. Вырезка ту…
— Я выгляжу настолько тупым, что не способен запомнить тот список, что сам тебе дал?
Моё воображение уже рисовало сцену, в которой после финала этой фразы мой нос ломается от удара его кулака. Настолько явственными были его раздражение и едва сдерживаемая, внезапно вспыхнувшая злость. Но вместо того, чтобы бить, он развернулся к плите и пробурчал:
— Разложи все и приготовь к разделке. Если что-то у тебя осталось после закупки, можешь оставить себе.
Он даже не представляет, на сколько я скинул цену, потому как то, что он предлагает забрать, равно примерно двухдневному моему заработку! Впрочем, если прислушаться к гудению моих натруженных с самого утра ног, то я их, безусловно, заработал.
Пока я раскладывал продукты и доставал ножи, Тен Даас включил плиту и поставил на неё пару кастрюль и сковородку.
— Скинь куртку и надень чистый фартук, вон на стойке лежит. Будешь помогать.
— Но я же не умею готовить!!!
Очень медленно, как в послайдовом воспроизведении, Даас отвел взгляд от продуктов и поднял голову. Его слова как булыжники, кидаемые циклопом в море, эхом разносились по залу:
— А… Я… Что… Умею?! — Как у него так получается? От каждого его слова моё тело вздрагивало, будто от попадания пуль. Хорошо, что фраза была короткой, и, задав этот риторический вопрос, он сменил тональность. — Тебя готовить никто не заставляет. Будешь просто помогать.