Во что я впутался? Не стоит ли по-быстрому собрать вещи и искать другую квартиру и более спокойный заработок?
Закончив данный поверхностный осмотр, нашел еще и считыватели вибрации на стеклах, такие обычно ставят, чтобы нельзя было считать звук за стеклом с помощью чуткого к вибрации оборудования. Откуда я все это знаю? Будучи в старшей школе, подрабатывал курьером в фирме, занимавшейся поставкой оборудования для наблюдения. Разумеется, сам я подобное смонтировать не смогу, но узнать знакомое оборудование мне не сложно. Таким образом, версия о месте "переговоров" для тех, кто не в ладах с законом, получила дополнительное подтверждение.
Я уже было решил идти и увольняться, как вдруг меня осенило, что если это заведение принадлежит синдикату, якудзе или посредникам, то на сегодня оно становится самым безопасным местом во всем районе. Пуленепробиваемые стекла скорее "дань традиции". Последняя гангстерская война на Авалоне прошла еще до моего рождения. Перестрелки на улицах или какие-то взрывы иногда случались, но в основном конфликтовали мигранты или залетные бандиты. А Новая Женева в этом плане была очень тихим городом. Нет, это не значит, что здесь случалось мало преступлений. Отнюдь. По статистике, число преступлений со смертельным исходом в пересчете на тысячу жителей в нашей столице мало отличается от аналогичного числа в любом ином городе-миллионнике. Но почти все эти убийства на Авалоне, в отличие от иных мест, обходятся без стрельбы. "Острова не любят шума", -- такие слова желтая пресса приписывает лидеру синдиката. Сказаны они были двадцать лет назад, после "большой разборки" -- масштабной войны преступного мира, которая длилась почти три года и унесла несколько тысяч жизней.
Размышляя над этим, обошел дом и зашел со служебного входа. Когда открывал двери, ведущие в холл ресторана, увольняться уже передумал.
-- Что ты там у окон торчал? -- сразу же навис надо мной Даас.
Вот же Кронос, с этой стороны окна прозрачные, к тому же солнце уже полчаса как взошло, и вся улица как на ладони.
-- Удивлялся качеству выполненного фасадного ремонта, -- совершенно искренне ответил я так, чтобы по интонации собеседник не понял, серьезно я говорю или издеваюсь.
-- И как тебе?
Этот вопрос меня едва не вогнал в ступор. Он что, считает, что кому-то может понравиться?
-- Поразительно! -- ни на грамм не солгав, отвечаю начальству, смотря прямо в глаза (ну или туда, где они должны быть, где-то там под челкой).
-- Выкладывай на стол, что купил. -- Видимо поняв, что все вопросы будут отскакивать от меня, как дробинки от броневого пояса линкора, Даас предпочел переключиться на иную тему.
-- Вот, все что заказывали: зеленые мидии, дюжина. Вырезка ту...
-- Я выгляжу настолько тупым, что не способен запомнить тот список, что сам тебе дал?
Моё воображение уже рисовало сцену, в которой после финала этой фразы мой нос ломается от удара его кулака. Настолько явственными были его раздражение и едва сдерживаемая, внезапно вспыхнувшая злость. Но вместо того, чтобы бить, он развернулся к плите и пробурчал:
-- Разложи все и приготовь к разделке. Если что-то у тебя осталось после закупки, можешь оставить себе.
Он даже не представляет, на сколько я скинул цену, потому как то, что он предлагает забрать, равно примерно двухдневному моему заработку! Впрочем, если прислушаться к гудению моих натруженных с самого утра ног, то я их, безусловно, заработал.
Пока я раскладывал продукты и доставал ножи, Тен Даас включил плиту и поставил на неё пару кастрюль и сковородку.
-- Скинь куртку и надень чистый фартук, вон на стойке лежит. Будешь помогать.
-- Но я же не умею готовить!!!
Очень медленно, как в послайдовом воспроизведении, Даас отвел взгляд от продуктов и поднял голову. Его слова как булыжники, кидаемые циклопом в море, эхом разносились по залу:
-- А... Я... Что... Умею?! -- Как у него так получается? От каждого его слова моё тело вздрагивало, будто от попадания пуль. Хорошо, что фраза была короткой, и, задав этот риторический вопрос, он сменил тональность. -- Тебя готовить никто не заставляет. Будешь просто помогать.
-- Понял.
-- Вот и хорошо. -- Он принялся неуверенными движениями резать водоросли. -- Сегодня не открываемся. "Нужный" чиновник, курирующий лицензирование, прошлым вечером подвернул ногу. -- В голосе шефа, слышится едва сдерживаемое раздражение.
"Нужный" чиновник -- всего одно слово вставлено, а сразу понятно все. И не надо никаких объяснений. Оно, как ключевой элемент пазла, вокруг которого все собирается без усилий, как-то само собой. Может попросить Дааса дать мне пару уроков риторики? Но эта мысль быстро вытесняется на периферию, так как работать ножом и думать о постороннем у меня пока получается плохо.
Сдвинувшись к плите и скидывая на сковородку зелень, Даас сделал мне деловое предложение:
-- Первые две недели, как все же откроемся, возможно, будут тяжелыми. Я хотел бы подстраховаться и на это время нанять тебя на полный день.
-- На две недели?
-- Да.
-- От открытия до закрытия? -- Потому как, судя по вывеске, время работы ресторана планируется с двенадцати дня до двенадцати ночи.
-- Когда как. Надеюсь, подобного не понадобится, но вдруг...
-- Заданий, как сегодня утром, больше не будет?
-- Будут. И завтра будет. Считай, что закупка свежих продуктов, половина твоей работы.
-- Не смогу долго работать в таком ритме. Просыпаться в пять утра и ложиться за полночь. -- Отрицательно качаю головой. Обидно, я уже посчитал, сколько заработаю на этих сверхурочных, но подобные нагрузки мне не потянуть, так что придется отказаться.
-- Что же ты хилый-то такой? -- Нет, это не сочувствие, но и не презрение, скорее искреннее недоумение, вот, что слышится в его голосе. От этого становится как-то даже немного стыдно, что запустил себя настолько. Странно, у меня же годами школы выработанный иммунитет на подобные заявления от кого бы то ни было, а тут чуть не покраснел даже. -- Тогда будешь работать, пока сможешь.
-- И после доставки продуктов я могу идти к себе спать до двенадцати, -- ставлю своё условие.
-- Сперва помогаешь мне, потом пробуешь, что приготовилось, и иди. -- Он кинул взгляд на часы. -- То есть около половины девятого утра можешь отправляться дрыхнуть.
Кивая его словам, как ханьский болванчик, я едва не упустил ключевую деталь. Мне что, пробовать придется все то, что он сейчас пытается приготовить?! Причем он именно пытается, а не готовит. Даже мне, полному профану в кулинарии, это бросается в глаза. Вот эту пережаренную капусту, которую он превратит сейчас в угольки, точно не буду даже пробовать!
-- Пробовать только то, что хотя бы выглядит съедобно, это раз. И удвоенная оплата часов сверх контракта -- это два. -- Если по второму условию я был готов торговаться, то по первому мною было принято окончательное решение.
-- Полуторная, -- произносит он всего одно слово, и оно меня устраивает...
Через полчаса, спалив или как-то иначе испортив продуктов на сумму более двухсот франков, Даас так и не смог добиться хотя бы видимости съедобного блюда. Этот парень был просто невероятен в своих ошибках. Нет, безусловно, яичницу он приготовит без труда. Но он пытался готовить блюда по рецептам лучших поваров, судя по той электронной книге, с которой он постоянно сверялся. Иногда подмывало посоветовать ему сперва начать с чего попроще, но я быстро погасил это желание.
-- Точно не попробуешь? -- С такими словами Тен Даас пытается пододвинуть тарелку с переваренными креветками, залитую по самые края кисло-сладким соусом и покрошенным туда красным перцем чили. Причем перца этого по рецепту надо было всего ничего, а он нарезал его столько, что горка образовалась. Даже гора, которая гордо возвышается из соусного моря. Панорама: "Фудзи, вид с моря" -- вот что у него получилось, а не то, что можно есть.
-- Нет. Я на неделю на больничный слягу с желудочными коликами, если хотя бы попробую! -- категорически отказываюсь, обеими руками отпихивая от себя предложенное блюдо.