Чудовищу люди встречались всего пару раз, и то вдали от его логова. Но оно никогда никого не убивало рядом со своей обителью, чтобы не демаскировать себя – инстинкт, выработанный поколениями. Конечно, монстр не ведал, что в его генах скрестились в принципе несовместимые наследия крупных хищников семейства кошачьих – львов, тигров, пантер, обезьян-приматов, рептилии и… человека. То, что никогда не смогла бы сделать сама природа, добился научный прогресс людей, породивших тварь в своих лабораториях и инкубаторах. Биологическое оружие получило свободу в Зоне, где у него просто не существовало конкурентов, где оно являлось доминирующим хищником во всей пищевой цепочке.
Однажды тварь встретила нескольких ходоков. Она убила тех двуногих и употребила в пищу. Ей требовалось много белка, так как она много и тратила на содержание своего великолепного тела, которое плюс к тому постоянно наращивало мощь и возможности. Тем более чудище было совсем молодым – не больше полугода от роду. Пока оно было размером с тигра. А потом, когда достигнет расцвета своей силы, увеличится в размерах раза в два. По потенциалу способностей – в десять, а то и больше.
Было удивительным то, что почти совершенная тварь, отлаженная биомеханика, практически идеальный хищник немного боялась человека. Непонятно почему, может быть, ощущая эту связь своим сознанием, чудовище признавало родство между ним самим и этими странными существами, которые поначалу держали его в вольере, кормили, ухаживали, а потом каким-то образом выпустили на волю. Впрочем, признание родства отнюдь не мешало твари с удовольствием употреблять плоть существ в пищу, причем она по вкусу и питательным характеристикам в разы превосходила мясо тех же собак, плотей или диких кабанов, в изобилии водившихся в лесу рядом с колхозом. Но чудовище знало и другое.
Мозг людей превосходил его собственный на несколько порядков. Конечно, двуногие не обладали такими совершенными навыками в охоте, мимикрии, выживанию и самосохранению, им постоянно мешали кишащие в сознании совершенно посторонние и откровенно непонятные разуму твари мысли и чувства, но их внутренний мир буквально завораживал. Теперь выпадал уникальный случай войти в контакт с мозгом человека, когда двуногий даже не подозревает о совсем близком присутствии рядом с ним смертельно опасного хищника, а значит, разум не затуманен страхом и примитивными инстинктами выживания. Тварь невероятно заинтересовалась появлением в своих владениях человека, а когда тот еще и выбрал тут себе место для ночлега – тем более.
…Дима не проснулся, когда его сознания, скованного сном, коснулась мягкая, но тяжелая и напористая волна чужого присутствия. Он не знал, да и знать не мог, что сейчас все его мысли и чувства наблюдаются со стороны, как мелкие животные за стеклом террариума экспозиции зоопарка. Взять его мозг под контроль и управлять им тварь не могла да и не хотела, и потому довольствовалась сугубым изучением спящего человека. Но сон Шухова изменился. Утратил покой. В него вторглась нотка неясной тревоги, даже легкого страха. Но мозг пока не нашел ничего настолько беспокоящего, чтобы скомандовать телу пробуждение и возвращение в режим обычной биологической активности.
Просто ему начал сниться тяжелый, непонятный сон. То, чего Шухов не видел никогда, да и видеть даже теоретически не мог, ибо это еще не успел узнать ни один человек. Сердце Зоны. Ее центр. Четвертый энергоблок ЧАЭС и саркофаг над ним.
Низкое, серое, давящее небо над головой. Окрест, насколько хватает взгляда, волнующееся поле засохшей травы-полыни, высокой, почти по пояс человеку. Там и сям уродливо замершие трупы брошенной когда-то ликвидаторами аварии строительной техники, ржавой уже практически насквозь, до рыжей коросты, частично уже и зарывшиеся в землю. Выкопанные неизвестно кем и зачем котлованы и длинные траншеи. Мертвая, искалеченная природа, исключающая, похоже, даже само понятие жизни. А дальше…
Бетонный забор из покосившихся плит, везде ржавые клубки колючей проволоки, местами наваленные столь густо, что пройти кажется нереальным. Трубы теплотрассы, уложенные когда-то на бетонные «быки» опор, ведут к воротам, в которых навеки замер тепловоз с прицепленными к нему несколькими полувагонами. Высокое здание, скалящееся выбитыми провалами окон.
Полынное поле пересекает обмелевший и местами вообще высохший канал, тянущийся к охладительной системе станции. Его края-берега, крутые скаты выложены бетонными плитами, в стыках которых все так же пробивалась досужая и живучая трава. Через канал по мосту - виадуку вела автомобильная дорога. Дальше заасфальтированная площадь перед высоким зданием. И громада ЧАЭС. Чем-то жутким, нереальным, лишающим разума и способности быть живым веяло от этого могильника разрушительной силы атомной энергии.
Но, как бы своим появлением здесь вообще опровергая все законы местной логики и мутировавшей природы, через площадь шли четверо. Их силуэты отчетливо вырисовывались на фоне серого, покрытого пылью и палой листвой асфальта. Четверо человек. Рюкзаки за спинами. Противогазы какой-то странной формы на лицах. Глубоко надвинутые капюшоны. Руки в перчатках сжимают автоматы, у одного за плечом еще и снайперская винтовка Драгунова. Эти люди идут к ЧАЭС, совершив невозможное, прорвавшись сквозь ад, сквозь многоликую и тысячегранную смерть, пройдя огонь, воду, радиацию и убийственное пси-излучение, выжигающее мозги, превращающее их в инертную кашу. Идут, потеряв по пути все, в том числе и свою начальную цель, тех, кто начал с ними этот путь, но обретшие новую, уже ни с чем не сравнимую Надежду. Ту, которую никогда не ведало человечество от самого момента его создания. Каждый нес свой потаенный, скрытый Суррогат Мечты, ибо настоящей, чистой, светлой и сокровенной Мечтой эти желания назвать было нельзя.
Четверо шли к ЧАЭС.
Дима спал, а тварь, сидящая за стеной кирпичного сарая, недоуменно мотала страшной головой, разевала треугольную пасть, не издавая, впрочем, ни звука. Она уже практически жалела, что вторглась в сон этого человека. Слишком непонятным, странным и даже пугающим для нее, суперубийцы, было «увиденное» в мозгу спящего двуногого. Все это пробуждало со дна темного и мрачного разума чудовища то, что ему не следовало вообще помнить и знать. Неясные догадки роились в мощном черепе, цеплялись одна за одну. Судорога сотрясла тело твари, голова конвульсивно дернулась раз, другой. Тварь коротко взвыла, не в силах больше сдерживаться, вскочила на ноги и тенью метнулась обратно в логово, лишь мокрая щебенка скрипнула под ее когтями. Тут же из руин теплицы донесся протяжный, дикий, жуткий, исторгнутый грудью невыносимо страдающего существа вой.
Этот рев разбудил Диму, вырвал из непонятного сна. Шухов рывком сел на своем лежбище, откинув спальник, руки автоматически сжали оружие. Присутствие чего-то страшного, большого и хищного захлестнуло человека, адреналин вскипел в венах, сердце зашлось в сумасшедшем ритме. Но вой не повторялся. Воцарилась тишина. Дима привалился спиной к кирпичной стенке и так и замер в темноте, нацелив ствол автомата на подпертую ящиком дверь. Вломись кто внутрь – и пришелец окажется как на ладони на фоне светлого проема, и тут же получит Смерть.
Черт его знает, кто завывал минуту назад там, в темноте, в ночи Зоны. Проверять и выходить наружу Дима точно не собирался.
Хоть никто больше его не потревожил и не попробовал напасть, Шухов так и просидел, не смыкая глаз, до самого рассвета.
Валерий бежал, выбиваясь из сил. Ноги уже подкашивались, дыхание с клокотаньем захлебывалось в груди – сказывались туберкулез и постоянное курение крепчайшего махорочного табака. Но беглец и не думал останавливаться. Он прекрасно понимал – сзади смерть. Его не будут брать живым. Просто пристрелят и запишут в протоколе «убит при задержании, оказывал сопротивление». Тем более Валерий был вооружен пистолетом и успел уже убить одного и ранить другого мента.