Эдик, склонив голову, внимательно слушал Дмитрия. Опыт выживания в Зоне был уникален, и больше перенять его ни у кого не представлялось возможным. Ходоки часто таскали ученым свои находки, но вытянуть их на откровенный разговор или упросить поделиться знаниями оказывалось практически нереально. Дикие и звероподобные, угрюмые мужики, каждый день ходящие в обнимку со смертью вообще обходились парой десятков слов, половина из которых матерные. Их интересовали только деньги, патроны, водка и медикаменты, но ходоки прекрасно знали свою уникальность и не разбрасывались ею уже ни за какие коврижки.
-И всегда внимательно смотри, куда стреляешь – напутствовал Шухов ученика. – Здесь не компьютерная игрушка, сохранения не предусмотрены, а своих пули дырявят так же легко, как и чужих. Имей в виду. Я вообще так чувствую, скоро нас с тобой в интересную ходку отправят…
Эдик удивленно поднял бровь.
-Ты об Институте?
-А ты как догадался? – насупился Шухов.
-Семи пядей во лбу не надо иметь. Сахаров вчера с каким-то генералом беседовал, просил выделить вертолет и солдат для нашего сопровождения.
«Вот и дождались, - подумал Дима. – Это называется, бойся своих желаний: они имеют способность исполняться. Додумался академик. Решился все же».
-Ну вот, - хлопнул ладонью по колену Шухов, - значит, не зря я тебя учу сейчас. Скоро и пригодится. Я как в воду глядел.
-Зачем мне все это тогда знать, если с нами будут военные? Нам же и оружия даже не дадут.
Дима поглядел на Эдика, как на старательного, но туповатого ученика. Вот ведь фрукт! Вроде бы и голова на плечах имеется, а иной раз такие вещи в эфир выдаст – хоть стой, хоть падай.
-А сам не догадываешься? Пораскинь мозгами.
-Нет…
-Мы пойдем туда, куда даже самые матерые ребята еще не забирались. Почему? Да потому, что элементарно боятся. - Голос Димы стал жестким, шутки кончились, и это надо хорошенько дать понять ученику, если они оба хотят вообще вернуться живыми. – Мужики не трусы, радиацией и военными рейдами их не напугать, многие еще задолго до Второго Взрыва промышляли здесь и таскали драгметаллы из руин. Местность знают отлично. И полезли сюда чуть ли не на следующий день после катастрофы. Туда, куда мы идем, очень опасно по иной причине. Там есть нечто, что не встретишь в обычной Зоне. Какая-то мерзость. И мы идем ей прямо в пасть. А что, если военные погибнут, я погибну, вертолет эвакуации просто не прилетит? Что тогда будешь делать? Помирать самому? Вот именно для того я тебе тут мозги и полощу, чтобы научился выживать. Это лишним никогда не было и не будет. Запомни хорошенько.
Эдуард притих и удивленно смотрел на преобразившегося Шухова. Их знакомство продолжалось всего неделю, но таким молодой ученый своего наставника не видел и даже не предполагал, что он может быть таким. Улыбчивость и оптимизм растворились. На Эдика смотрели внимательные, жесткие, холодные глаза, линия губ стала твердой, скулы заострились, голос зазвенел оружейной сталью. Дима ведь тоже прошел не одну тропинку Зоны, преисполненный самоубийственной, отчаянной логикой первооткрывателя. Земля еще не остыла от катаклизма, породившего это место, а Шухов уже был здесь, с автоматом в руках и рюкзаком за спиной, форсировал наспех возведенные рубежи военных и вступал на пропитанную смертью землю. Уходил, растворяясь в пугающем мраке. Чтобы вернуться живым.
-Ты должен уметь все, - продолжал Дима. – Разбирать и собирать оружие, пользоваться гранатами, метко стрелять, спать вполглаза, владеть ножом, разводить костер, обеззараживать воду, лазать по стенам и деревьям, читать следы, быстро бегать и бесшумно красться. Тогда ты – может быть – выживешь. А иначе у тебя просто нет ни единого шанса. На Сахарова или Манова не смотри. Они здесь, чтобы посылать на гибель тебя или меня. Выживать – не их задача. От них требуется нам вовремя платить и давать задание, куда идти и что тащить. Вот так то.
Эдуард ожесточенно потер ладонью высокий лоб. Все складывалось не совсем так, как он изначально предполагал. Он рассчитывал, что их все время будет охранять отряд вооруженных до зубов профессионалов, готовых изрешетить любого агрессора. Но чтобы самому держать в руках автомат? Стрелять? Спасаться от смерти? Истинно юношеские розовые очки вкупе с энтузиазмом таяли с поразительной быстротой… Как бы не дать «задний ход» такими темпами и не сбежать отсюда без оглядки! Но куда? В скучные лаборатории научных центров? На нищенский оклад кандидата наук? Нет, спасибо. Не для этого ехал сюда. Но рассказ – нравоучение Шухова ошарашил Эдика не хуже удара по лбу. Видимо, ученым, изучающим Зону, надо не только уметь с лабораторным оборудованием работать, но и пройти весь курс выживания. В этих условия бесконечной Чрезвычайной Ситуации просто не могло быть иначе. Сплошная боевая тревога.
За несколько дней работы в научном лагере Эдику пришлось повидать самые разные образцы, добытые военными, ходоками и предыдущими научными экспедициями. Особенно его поразила необычайная живучесть населявших Зону тварей. Фантастический метаболизм позволял мутантам оправляться от кошмарных ранений за считанные дни, а то и часы. Аномальное зверье, судя по данным и изучению трупов, было еще и отлично подготовленным для добывания себе пропитания. Вегетарианцев тут не водилось, по крайней мере, таковые в руки ученым еще не попадались. А острые зубы, крепкие когти и прекрасно развитые мышцы сообщали об очень даже агрессивных намерениях существ.
А ведь совсем скоро, буквально через несколько дней, ему лично, Эдуарду, молодому, но перспективному ученому, автору вызвавшему недавно при его защите фурор диплому на выпускающей кафедре университета, предстояло встретиться с тварями Зоны нос к носу. А ведь Дима прав. Не факт, ой, не факт, что военные смогут защитить его жизнь.
Но у Эдика были и личные причины попасть сюда, работать тут и жестко пресекать вполне естественные порывы уже напуганного разума убраться отсюда подальше, пока цел. Причины, настолько веские, что ученый держал их в тайне, никого не посвящая в них. А вместе с тем Эдик сам был частью Зоны, вернее, той земли, на которой она родилась. Дыхание Зоны жило в нем, и именно оно и привело его сюда по извилистым дорогам человеческой судьбы.
Отец Эдуарда был ликвидатором последствий аварии на ЧАЭС. В ту пору он «трубил» срочную службу в вооруженных силах, и именно его часть бросили тогда в атомное пекло, пожинать ошибки великих умов человечества. Растревоженный людской муравейник поглотил простого украинского парня, даже не заметив. О личностях тогда не думали, всем скопом заливая радиоактивный пожар своим потом и подчас кровью. Отец Эдуарда рвал плечи, калечил руки, на горбу загружая в могучие транспортные вертолеты мешки с песком, толченым мрамором и борной кислотой, как это делали еще сотни солдат. Затем эти тяжелые мешки прямиком отправлялись в разверстое жерло четвертого энергоблока, принимать на себя жар бушующей урановой стихии. Дальше – за рычагами бульдозера и экскаватора, потом – водителем «КРАЗа» - самосвала… Солдат, конечно, нахватался своих рентген выше нормы, но и об этом в те времена тоже не думали.
Потом – возвращение в родной город, почти сразу же свадьба с девушкой, которая на диво дождалась своего жениха. Родился Эдуард, вопреки всем ожиданиям, без мутаций и отклонений, обычный человеческий ребенок. А вот отец будущего ученого долго на свете не зажился. Едва исполнилось тридцать лет, начал истаивать стеариновой свечкой. Врачи нашли у него лейкемию, причем какой-то особой формы. Череда сложных операций не спасли бывшего ликвидатора. Скоро холодная, настывшая уже осенняя земля укрыла гроб с телом безвестного героя, принявшего на себя и впитавшего те убийственные лучи радиации, которые могли достаться и другим. Хоронили, кстати, по традиции, в наглухо запаянном цинковом гробу.