Он пытался не быть похожим на стереотипный образ полицейского детектива, считая, что костюм, стрижка ежиком и сверкающие черные туфли относятся к совершенно другой полицейской униформе. У него даже галстука не было, а вместо форменной рубашки он частенько носил простую футболку. Его неподатливые темно-каштановые волосы падали на лоб, а на ногах он носил что угодно, только не черные туфли. Сегодня на нем был пиджак и жилет от костюма в тонкую полоску, темно-синие джинсы «Левайс», полосатая рубашка и коричневые ботинки.
Но глаза выдавали охватившее его внутреннее напряжение. Глаза поэта, как когда-то сказала его бывшая подружка. Душевные и меланхолические. Он тогда еще подумал, что из-за них он выглядит несчастным. Сейчас под ними лежали темные круги.
Фил глубоко дышал, растирая грудь. К счастью, приступ паники, охвативший его в квартире, не прогрессировал. Это уже кое-что. Обычно, когда подобное происходило, ощущения были такие, будто грудь обвита металлической лентой, которая стягивает его, сжимается туже и туже, отчего дышать становится все тяжелее. От этого руки и ноги начинали конвульсивно подрагивать.
Он страдал от таких приступов с детства и связывал это со своим воспитанием. Мать, которой Фил не помнил, бросила его, и мальчик рос, переходя из одного детского дома или семейного приюта в другой. Нигде не приходясь ко двору, нигде не прижившись. Он не любил вспоминать о тех временах.
В конце концов его направили в семейство Бреннанов, и приступы паники почти пропали. Дон и Эйлин Бреннан. Мелодраму он не любил, но считал, что эта семейная пара спасла ему жизнь. Открыла ему смысл жизни.
Дала ему дом.
И они любили его так же, как и он их. Любили так, что усыновили его.
Но охватывавшие его приступы паники все-таки не ушли. Каждый раз, когда он считал, что покончил с этим и окончательно расстался со своим прошлым, накатывал очередной приступ, напоминая, как мало ему удалось достичь в этом направлении.
Дон Бреннан был полицейским. Он верил в честность и справедливость. И именно эти качества старался воспитывать в своих детях. Поэтому Дону было особенно приятно, что его приемный сын пошел служить в органы правопорядка.
И Филу здесь нравилось. Потому как он верил, что помимо честности и справедливости должен быть еще и порядок. Не правила и нормы, а именно порядок. Понимание. Он считал, что жизнь — штука случайная, а служба в полиции помогала ему определиться с ней, придать ей форму, содержание и смысл. Раскрытие преступления, выяснение мотивов поведения людей, поиски «почему», которые стоят за человеческими поступками, были тем топливом, которое поддерживало работу его профессионального мотора. Он был абсолютно убежден, что может навести порядок в любом хаосе.
Он отвернулся от окна.
«Вот и сделай это, — мысленно сказал он. — Приведи в порядок себя».
И начнет он с двух предыдущих убийств.
Глава 6
Лиза Кинг и Сюзи Эванс… Жертвы двух последних убийств. Фил извлек эти два имени из хранившейся в голове картотеки и сконцентрировался на них. Он столько раз видел их лица. Глядевшие на него с фотографий, приколотых на доске в кабинете следователей, и запечатлевшиеся в его памяти.
Лиза Кинг — двадцать шесть лет, замужем, агент по продаже недвижимости. Она организовала просмотр освободившегося домовладения на окраине города в районе Гринстед. Но с этим домом у нее так ничего и не вышло. В тот же день ближе к вечеру тело нашли ее коллеги. Она лежала на полу, одурманенная наркотиками и жестоко исколотая ножом. Живот ее был изодран в клочья. Искалеченное неродившееся дитя было убито вместе с ней.
В прессе поднялся большой шум, и Фил со своей командой тщательно проработал все версии, даже самые шаткие и трудоемкие. Встреча была назначена по телефону с дешевого незарегистрированного мобильника, купленного в универсаме «Асда» за наличные. Все данные записывала сама Лиза, поскольку это был ее клиент. В офисе имелось имя звонившей. Но на самом деле такой женщины не существовало.