Все мысли в голове Кеке исчезают, когда верх берут инстинкты и мышечная память. Она быстро дышит, в кровь выстреливает холодный адреналин. Девушка усиливает хватку на ручках и огибает препятствие, едва с ним разминувшись.
Но нет времени на триумф, так как, объехав полицейскую машину, она поворачивает, чтобы вернуться на дорогу, но от нервов ее руки слегка немеют, она поворачивает слишком сильно, и ее байк виляет. Кеке пытается удержать контроль, прижимаются к мотоциклу всем телом и пытается выровнять управление, успокоить Нину, как напуганную лошадь, и, когда она уже думает, что это сработало, в воздухе слышится треск, как молния посреди бела дня, и Нина вылетает из-под нее, с грохотом сбросив Кеке на расплавленный асфальт.
Глава 24
Медные умные наручники
Кеке встает, готовясь бежать несмотря на шок и боль, поющую в костях, но Соларис встает перед ней, как плохой супергерой с широкой грудью и с огромным электрошокером.
— Даже не думайте об этом, — говорит детектив.
Кеке, прищурившись, смотрит на него. Солнечный свет слишком ярок для ее глаз. Затем она смотрит на Нину, лежащую на боку с взорвавшейся задней шиной.
— Вот ублюдок.
— Вы пытались сбежать с места преступления. И чего вы ожидали?
— Я не думала, что вы попытаетесь убить меня нахер.
Соларис бросает взгляд на Нину.
— Что? Вы о мотоцикле?
Кеке так зла на него, что ей хочется плюнуть ему в рожу и выцарапать глаза.
Соларис пожимает плечами.
— Стрелял не я. Один из наших чрезмерно усердных ребятушек с тазерами это сделал.
Офицер, проводящий арест, груб с ней. Он обыскивает ее на предмет оружия, но, когда его руки уже поднимаются к ее груди, Кеке бросает на него взгляд, говорящий «Не смей».
У нее болят запястья в том месте, куда вонзаются медные смарт наручники.
— Полегче, — говорит Кеке.
— Полегче? — спрашивает он, усмехаясь. — Ты думаешь, охрана в исправительной колонии будет с тобой нежнее? Ты хоть знаешь, что это за место?
Запрещенные фотографии мелькают в ее голове. Она ни за что не хочет отправиться в Крим-колонию. Ни за что. Она скорее станет еще одной единицей в статистике смертей от суицидальной болезни, чем будет так жить.
— Кому-то придется забрать мой байк.
— Мы с этим разберемся.
— Пожалуйста, будьте аккуратнее.
Он невесело смеется.
— Тебе повезет, если он не отправится на свалку.
— Только попробуйте, — предупреждает Кеке, ощущая гнев. Она проводит саднящими руками по своему телу, ощупывая уязвимые места, и пытается оценить степень повреждений. Конечно же, больнее всего то, что Джони мертва, и это ее вина.
— Вы пострадали? — спрашивает Соларис.
— А вы как думаете?
— Прекратите себя так вести. Я пытаюсь вам помочь.
— Ну конечно.
— Я серьезно.
— Вам нужно пройти со мной, — говорит он.
— Нет, спасибо.
— Это не приглашение. Вы под арестом.
— Чушь какая-то. Покажите мне ордер.
— Он скоро будет.
Кеке вздрагивает.
Это действительно происходит?
— Вы же знаете, что я не сделала ничего дурного.
— Я знаю лишь, что мне приказали привезти вас.
— Кто приказал?
— Друг.
Кеке фыркает.
— У вас нет друзей.
— Я имею в виду не своего друга, а вашего.
У Кеке в голове не укладывается. Что происходит?
— Пошлите, — говорит он. — Пойдемте со мной, я удостоверюсь, что о вашем байке позаботятся.
Он подталкивает ее к заднему сидению своего внедорожника и застегивает на ней ремень безопасности. Его большое лицо всего в паре дюймов от ее, и она ощущает запах мяты и кофе в его дыхании.
— Я этого не делала, — говорит Кеке.
— Как оригинально, — отвечает детектив Соларис, и Кеке хочется ударить его по огромной роже. Он захлопывает дверь и садится на водительское сидение, заводит двигатель.
— Зачем мне убивать ту, кто помог бы мне расследовать это дело? — спрашивает Кеке.
— Вот это я и попытаюсь выяснить.
— Брехня, и вы это знаете.
Соларис поворачивается, чтобы посмотреть на нее.
— Есть много тяжелых улик.
— Да ладно, Соларис. Вы же не глупый коп.
Они оба знают, что это неправда, но от отчаяния чего только не скажешь.
— Вы же знаете, что это сделали Воскресители, так?