Кеке показывает Кирстен, чтобы та начинала лезть.
— Ты серьезно?
— Так же серьезно, как и сердечный приступ, ― отвечает Кеке.
Кирстен вздыхает, а затем просовывает свой грязный кроссовок в проем, подтягивается вверх и залезает внутрь. Она останавливается на секунду и оглядывается на Кеке.
— Лучше бы эта история была сенсацией.
Глава 3
Сигма
Кеке c Кирстен ползут по белье-проводу. Больше всего мешает запах, напоминающий Кеке о школе-интернате, посуде из нержавеющей стали в столовой и о стоянии на коленях на коричневом сахаре. Последний отрезок путь немного скользок, и Кирстен приходится подталкивать Кеке вверх, чтобы она смогла выползти из провода. Затем Кеке плетет самодельную веревку из льняных простыней и сбрасывает ее Кирстен, чтобы та смогла выбраться.
Оказавшись в прачечной, они обыскивают грязные карманы лабораторных халатов в поисках забытых идентификационных карт или ключей, но ничего не находят. Они замечают в шкафчиках свежестиранные медицинские фартуки и маски и садятся в спальную капсулу хирурга, чтобы надеть их.
Кеке запирает дверь, затем падает на пол и заглядывает под подвесную кровать.
— Ха! ― с триумфом произносит она и достает пару угольных сатиновых штанов.
— Эти капсулы же не используют на самом деле для сна, да? ― спрашивает Кирстен.
— Я так не думаю.
Кеке тянется еще дальше под постель и достает шнурок с идентификационной картой и картой доступа.
— Бинго! ― радуется Кирстен, Кеке смеется.
Кирстен хмурится.
— Что?
— Бинго, ― повторяет Кеке, усмехаясь. — Ты же понимаешь, что так говорят только в старых фильмах и в старых деревнях?
Кирстен краснеет.
Кеке ощущает волну любви к своей лучшей подруге и хлопает ее по руке.
— Ты восхитительна. Застряла в прошлом, но все равно восхитительна.
Девушка сбрасывает с плеч свою кожаную куртку, и Кирстен бросает взгляд на ее плечо.
— Пора сделать укол?
Кеке опускает взгляд на свою татуировку, реагирующую на уровень инсулина в крови. Старый кружевной узор четко выделяется на ее темной коже.
— Вот дерьмо.
Она была так сосредоточена на том, чтобы проникнуть сюда, что совсем забыла взять с собой инсулин, лежащий в бардачке ее байка.
— Нам нужно спешить.
Девушки идут по коридору клиники в позаимствованных халатах. К счастью, кругом множество людей, и они с легкостью смешиваются с толпой. Восточное крыло, сказал ее информатор. Кеке думает, что ей придется украсть чей-нибудь «Тайл», чтобы найти номер комнаты, но затем они видят огромное стеклянное табло, на котором постоянно обновляется информация о пациентах. Скорее похоже на расписание вылетов в аэропорте, чем на клинику по лечению бесплодия.
— Не могу поверить, насколько огромно это место.
На бледном лице Кирстен читается отчаяние.
— Прости, ― говорит Кеке. — Для тебя это непросто.
Кирстен таскали от одного специалиста к другому, когда она была ребенком. У нее постоянно брали анализы, делали рентген, сканировали и кололи шприцами, так как ее родители искали причину ее синестезии. Неудивительно, что она боялась врачей. И тот факт, что это была клиника лечения бесплодия, только ухудшал положение, учитывая отчаянное желание Кирстен забеременеть.
Кеке никогда не понимала желания иметь детей. В ней просто отсутствовал ген материнства. Идея о размножении вводит ее в ступор, а мысль о том, чтобы иметь маленького человечка, который полностью от тебя зависит, более чем ужасает. У нее даже растения дохнут, что и говорить о пищащем младенце. С маленькими детьми куда сложнее. Они могут выпить средство для уборки, залезть на подоконник или уйти с незнакомцем. Слишком непредсказуемы, а Кеке этого в жизни более, чем хватает. Все же, она сочувствует Кирстен. Она знает, что такое желать чего-то очень сильно.
— Как ее зовут? ― шепотом спрашивает Кирстен.
— Что? ― спрашивает Кеке, но затем возвращается в настоящий момент.
— Имя жертвы?
— Я не знаю.
На табло продолжает сменяться информация. 226 пациентов, и их число растет.
— Ты не знаешь?
— Информатор мне не сказал, а они не станут называть ее имя. Они пытаются не дать этому просочиться в сеть.
Кеке изучает стеклянное табло.
— Ее привезут этим утром, между девятью и десятью. Она будет в реанимации или травматологии, что-то вроде такого. Вряд ли она проходит здесь лечение.
Журналистка не уверена, почему жертва вообще здесь, а не в настоящей больнице с настоящими травматологами.
Они читают названия различных отделений: поликлиника, лаборатории, хирургия, забор материала, пересадка, стационар.