Зонтаг писала, что мать приписывала ей «магические качества» и считала, что «умрет, если я не буду ими делиться»[88]. Милдред нагрузила ребенка грузом ужасной ответственности. При этом угроза того, что мать «бросит» Сьюзен, всегда была реальной, и Милдред действительно ее «бросала», как только на горизонте появлялся подходящий мужчина. Такой стереотип поведения с угрозой потери партнера передался от матери к дочери. Сьюзен жила в «постоянном страхе того, что она неожиданно и резко закроется»[89]. От Милдред Сьюзен научилась тому, что для поддержания огня обожания необходимо периодически отказывать во внимании человеку, который испытывает к тебе страсть.
Вот таким, по словам Сьюзен, был ее «важнейший опыт». Такой стереотип поведения создал садомазохистские тенденции, которые были свойственны Зонтаг всю последующую жизнь. В семье, в которой она выросла, любовь не дарили безоговорочно. В ее доме любили лишь на время и переставали любить тогда, когда заблагорассудится. Правила этой игры, в которую невозможно выиграть, Сьюзен выучила с самого детства. Милдред «нуждалась» в своей дочери, и Сьюзен пришлось научиться тому, как обезопасить себя от перепадов настроения матери. Сьюзен страстно желала того, чтобы она была нужна своей матери, но при этом презирала ее «слабость и несчастную долю», и когда поведение Милдред становилось уж совсем пафосным и гротескным, дочери не оставалось никакого другого выбора, как самоудалиться[90]. «Когда она нуждалась во мне, но я не пыталась получить от нее то, что было нужно мне, – писала Сьюзен, – я чувствовала себя подавленной, удалялась и делала вид, что не замечаю ее чар»[91].
Позднее Зонтаг по самым разным причинам не любила «ярлыки». Она отказывалась от предложений включить ее произведения в антологии женщин-писателей. Она советовала Дэррилу Пинкни не думать и не писать слишком много о черных, а Эдмунду Вайту – о геях. Она считала, что писатель должен стремиться быть максимально индивидуальным, чтобы его произведения приобрели общечеловеческий и универсальный характер. Несмотря на то что совсем немногим удавалось быть настолько индивидуальными, как Зонтаг, сама она осталась почти до карикатурных масштабов взрослым ребенком алкоголика со всеми вытекающими слабостями и сильными сторонами, обусловленными воспитанием пьющими родителями.
Уже будучи взрослой, Зонтаг писала о том, что рак поражает людей вне зависимости от их идеального характера, степени сексуальной репрессии, а также цветастых эвфемизмов, при помощи которых человек отрицает свою болезнь. Рак – это всего лишь заболевание. Говорят, что и алкоголизм – заболевание, потому что у него есть свои симптомы. Точно так же, как и в случае с любой другой патологией, развитие этой болезни достаточно предсказуемо.
Предсказуемым является также и влияние родителей-алкоголиков на своих детей. Правда, это влияние стали хорошо понимать лишь тогда, когда Сьюзен уже выросла. «На самом деле я никогда не была ребенком!»[92] – писала она, когда ей было за двадцать. Это восклицание показывает горечь, которую Зонтаг чувствовала по поводу своего украденного детства. «В каком случае ребенок не является ребенком? – задавала вопрос одна из специалистов в этой области Джэнет Войтитц. – Когда ребенок живет с родителями-алкоголиками»[93].
СЬЮЗЕН ДАЛИ ПОНЯТЬ, ЧТО ОТ ЕЕ ДЕЙСТВИЙ ЗАВИСИТ СУДЬБА МАТЕРИ.
Дети чаще всего стремятся сделать все идеально, и Сьюзен (которая, по словам ее матери, была ребенком с «исключительно хорошим поведением»[94]) была в ужасе от того, что может плохо выполнить возложенные на нее обязанности.
Дети алкоголиков остро осознают свои недостатки, страдают от низкой самооценки и, даже когда их хвалят, всегда чувствуют, что добились далеко не самых лучших результатов. Сьюзен понимала, что любовь ее матери не является безоговорочной, и во взрослом возрасте стала человеком, который требует уверений в любви, чтобы, получив их, отказать человеку во взаимности[95].
Склонность Зонтаг к рефлекторному отталкиванию объясняется тем, что она выросла в семье алкоголички. К такому выводу можно прийти на основе появившихся относительно недавно научных исследований. Враги Зонтаг обвиняли ее в том, что она была слишком требовательной, суровой, негибкой и невеселой по отношению к себе. Утверждали, что Зонтаг не в состоянии перестать командовать и гнуть свою линию даже в самых тривиальных вопросах. Войтитц объясняет: «Ребенок родителей-алкоголиков никогда не чувствует, что контролирует ту или иную ситуацию. Он принимает на себя ответственность за все, что происходит вокруг него»[96]. Дети алкоголиков часто становятся лгунами. Они не хотят рассказывать о том, что происходит дома, придумывают объяснения, создают сложные маски и утешаются собственноручно созданными фантазиями. Они не могут себе позволить чувствовать себя беззаботно, так, как ощущают себя их сверстники, поэтому становятся не по годам серьезными. Однако уже во взрослом возрасте такие «очень хорошо ведущие себя дети» могут при определенных обстоятельствах терять маску, под которой окружающие замечают взрослого, оставшегося ребенком.
93
Janet Geringer Woititz, Adult Children of Alcoholics (Deerfield Beach, FL: Health Communications, 1983), 3.