На кухне из кипящего котла поднимались облака пара, отдающего каким-то техническим запахом. На столешнице – грязные сковородки, кастрюли, в раковине – немытая посуда. Дверцы стенных шкафов распахнуты и, похоже, никогда не закрываются, петли от перенапряжения развалились, полки в шкафах – пустые, но самодельный стеллаж заполнен столярным и каким-то ещё инструментом.
На подоконниках – банки с вареньем, оно вспенилось и течёт.
– Что это, Лиза?!
– Варенье из брусники и черники, собирали в Финляндии, ваш холодильник, слишком, маленький, – язвительным голосом ответила жиличка, подчеркнув слово «ваш».
– Собирали прошлым летом, а сейчас наступило следующее, варенье испортилось на солнце.
Лиза взяла мобильник со стола.
– Диня, – слащавая интонация с угрожающими нотками, словно, кошка-хищник предлагает мышке: «Иди я тебя поглажу», – пришла Варвара Михайловна и требует объяснить, почему у нас банки стоят на окне.
Фраза предполагала, что родственники должны поссориться.
– Поговорим потом, – ответила Варя, прошла в комнату и застыла.
Теперь до неё дошло, что означали слова: «Занимается батиком».
Около верстака появился грубый стол из сосновых досок, видимо, исполненный на этом самом верстаке, на столе валялись рамы и куски материи. Всё было в пыли, опилках, стружках и сверху полито красками. Брызги Варя увидела на дорогих обоях и золотистых шторах, пошитых в салоне.
– Вы живете здесь больше года, стирали ли вы шторы, хотя бы раз? – внутри поднималось негодование.
– Я ими не пользовалась, – парировала деревянная девочка.
Варя не нашла, что возразить.
– Почему вы не моете посуду, не подметаете пол?
– Нет времени, вы же, видите, сколько работы? – существо показало на фрагменты ткани в чёрных разводах, отливающие лиловым, развешенные на сушилке, – и, вообще, у меня своя квартира есть. Зачем я буду убирать вашу?
«Оттенки потустороннего мира, сам Аид желал бы иметь такого «мастера» в своём царстве», – подумала Варя, глядя на мрачные тряпки, но нельзя обидеть человека, назвав его «творение» дерьмом.
Поинтересовалась тревожно:
– Вы стираете и гладите рубашки для Дениса? В чём он ходит на работу? Это же не мастерская, а банк.
– Денис не нуждается в том, чтобы за ним ухаживали, по выходным дням сам стирает и готовит еду на следующую неделю, – девочка раздвинула дверцы шкафа-купе, показала мужские рубашки, галстуки, несколько костюмов, повешенных рукой мужчины, четко, на равном расстоянии друг от друга, без излишеств. Руки женщины к ним не прикасались.
Корявые пальцы-веточки скользили по мобильнику.
– Диня, – глаза нагло сверкали, притворно вздохнув, пожаловалась, – теперь Варвара Михайловна хочет знать, в какой одежде ты ходишь на работу.
Денис резко ответил, что занят, позвонит вечером.
Появившийся водопроводчик был взбешён бедламом на кухне: чтобы подобраться к батарее, пришлось ждать, когда уберут кастрюли, вытащат грязную посуду из раковины и мусорное ведро из-под кухонного стола, от которого воняло. Когда глаза, его и Лизы, встретились, он замолчал, поспешно закончил работу и ретировался.
Выйдя из квартиры, выдохнув пар и откашлявшись, Варя увидела пожилую соседку по лестничной площадке.
– Я любила Анечку, – остановилась та поговорить, – все ею любовались, красавица, приветливая, а Лиза смотрит зло, не здоровается, хотя Денис представил нас друг другу. Даже, дверь в подъезде не подержит, если кто-то идёт следом, недавно чуть не убила меня, захлопнув перед носом. Что Денис нашел в ней?
– Может заниматься сексом на земле под открытым небом несколько дней подряд, не принимая ванну, как все представители животного мира, – обречённо констатировала Варя, и пошла домой, оставив на лестнице женщину с удивлённым лицом.
Посовещавшись, супруги попросили родственника искать другое жильё, сказали, что у них изменились планы на квартиру. Денис не удивился, ответил мягко и отстранённо. Предъявлять претензии по поводу испорченных вещей или жаловаться на подругу не стали, попросили, только, расставить мебель так, как стояла раньше.
Через месяц забирали ключи. Верстака, стола и стеллажа в квартире уже не было. Хмурый, бледный Денис, не смотря в сторону хозяев, снимал тумбочки с комода, расставлял кресла, передвигал кровать, спускал с книжного шкафа телевизор. Подушки пыли соскальзывали с предметов интерьера, плавали по комнате и оседали, перемешиваясь со стружками, опилками, нитками и кусками материй похоронных оттенков. Палитра эта хрустела на паркетном полу при каждом шаге квартиросъёмщиков. Лиза носила, по одному, небольшие свертки в машину. Относительно каждого спрашивала: