Неправда, возражает Элизабет, у брата всегда были чистые помыслы, это сама Лу предложила жить в свободном браке втроем - она, Ницше и Ре. В Риме Лу бегала за братом с одной целью: связать себя с ним - и таким образом прославиться. В Байройте же она потешалась над ним и его философией.
Потешалась? Смешно слышать. Элизабет понятия не имеет - ни о своем брате, ни о его мыслях. Ницше даже два раза делал ей предложение. - Вранье! Элизабет это лучше знает. Брат дал ей от ворот поворот. И Ре ее отшил... В общем, сидели Кримхильда и Брунхильда бок о бок у окна.
Тем не менее они вместе едут в Таутенбург, где останавливаются в доме пастора, Элизабет - как дама, сопровождающая молодую девушку. В тот же вечер она докладывает брату, что о нем намолола эта особа. Ницше сбит с толку, растерян - и объясняется с Лу. Каждые пять дней у нас разыгрывается маленькая трагедия, пишет он Петеру Гасту.
Затем почти три недели Лу и Ницше живут в идиллии. Как бы и не замечая Элизабет. Каждый день бродят по лесу. Ницше - все еще женихом. Предложений Лу он больше не делает, зато искушает ее разговорами.
Они беседуют часов по десять в сутки. В комнатке любимой ученицы Ницше засиживается до глубокой ночи. Чтобы поберечь его глаза, они обвязывают лампу красной материей. Если кто-нибудь подслушал бы наш разговор, пишет Лу, то подумал бы, что ведут его два черта.
И "кто-нибудь" нашелся. Элизабет, живущая с Лу под одной крышей, подслушивала у двери. А может, через стену. Во всяком случае, она пишет об ужасных речах, которые брат и его пассия вели друг с другом. Чем была ложь? Ничем!.. Чем был бесстыднейший разговор о бесстыднейших вещах? Ничем! Чем было исполнение долга? Дурачеством... Чем было сострадание? Чем-то презренным! Собеседники то и дело хохочут в ночи... Уходя от Лу, Ницше дважды целует ей ручку. А однажды начал, по ее словам, говорить то, что осталось невысказанным.
Ревность в груди Ре вскипает с новой силой, когда он, третий в их союзе, узнает от Лу, что Ницше человек настроения, склонный к насилию. И что она знает: если мы будем общаться, чего мы поначалу в бурном порыве чувств избегали, то довольно скоро, невзирая на мелочную болтовню, найдем друг друга в наших глубоко родственных натурах.
У Лу опять начинается лихорадка с приступами кашля - нужен постельный режим. Ницше посылает больной письма и записки, разговаривает с ней через дверь. А потом она опять надевает свою шляпку и бродит с беспредельно счастливым товарищем по тюрингским лесам. В местном трактире все считают их супружеской парой.
Но проходят и томительно-прекрасные дни Таутенбурга. С одним Ницше можно выдержать в лучшем случае три недели, пишет Лу. Ах, он такой сложный, такой страстный и неожиданный, как сам говорит. И вечно эти излияния. Милая Лу, простите за вчерашнее, пишет он каракулями перед отъездом на клочке бумаги. В 12 часов я провожу Вас до Дорнбурга. Но прежде нам надо еще с полчасика поговорить... Согласны? Да! Ф. Н.
Сумрачным видится Лу Саломе потаенно-глубинное в господине Ницше. В характере Н., как в старом замке, есть темницы и подвалы, которые не бросаются в глаза при беглом осмотре, но могут хранить в себе главное, подлинное.
Мыслей Ницше она никогда не боялась, и значит, судя по всему, то был страх перед его чувственностью, его порывами и инстинктами, которые он еще в юные годы запер в такой вот не сразу заметный подвал. Прикованный Ницше. Скованный хорошими манерами. Слабость Ницше - в его утонченности, пишет Лу Паулю Ре. Незадолго до умопомрачения он скажет в "Ecce homo": Всякое презрение половой жизни, всякое осквернение ее понятием "нечистого" есть преступление перед жизнью - есть истинный грех против святого духа жизни. Волю своим сексуальным влечениям он даст лишь в доме для умалишенных, где будет постоянно требовать, чтобы к нему привели бабу, и назовет Козиму Вагнер своей женой.
Лу Саломе вскоре после разрыва недолгих и неровных отношений напишет роман. "В борьбе за Бога". Ницшевская тема. И пасторский сын Куно мыслит у нее так же, как пасторский сын Фридрих. И героиня романа Маргарита, студентка на тропе к эмансипации, - ее alter ego.
Старая история о Фаусте и Маргарите, которые здесь, однако, - как Ницше и Лу - хотят всего лишь жить вместе, не стремясь к последнему акту. То есть целомудренно и благопристойно. Но Куно не догадывался, что в нем дремлют животные инстинкты. А они неукротимы, как дикие звери. Он соблазняет будущую эмансипе - Куно, завоеватель, раскованный Ницше. Кончается все скверно...
Как в реальной жизни. Лу уходит. Оставляет Ницше и испытывает Ре. А Элизабет начинает против Лу войну. Распространяет слухи о якобы распутной жизни фройляйн Саломе. Истеричным голосом мелочного синего чулка оповещает свет о своих домыслах. Сплетничает. Фальсифицирует и шельмует. Русская девка испортила ее брата! Теперь она на содержании у некоего господина. И живет в незаконном браке. Убийственные обвинения в глухие времена. Рухнет самая добрая репутация. К тому же эта русская - наглая. И нечистоплотная. Чего только не рассказывали о ней таутенбургские прачки!
Ну а Ницше? Ах, Ницше так слаб... И верит сестре, и не верит... И под конец так взбудоражен, что лишь какой-то дюйм пока еще отделяет от кровопролития. От самоубийства. От дуэли. В итоге - нервная лихорадка, меланхолия и отчаянная надежда на возвращение Лу. Поистине, это начало начала.
Этим началом стал Заратустра. Идея главного произведения Ницше возникла еще в августе 1881 года. О том, как она родилась, он расскажет в "Ecce homo", своей последней книге. Я шел в тот день вдоль озера Сильваплана через леса; у мощной, пирамидально нагроможденной груды камней, неподалеку от Сурлея, я остановился. Там пришла мне эта мысль. Мысль о вечном возвращении... Концепция... набросана на листе бумаги с надписью: 6000 футов по ту сторону человека и времени.
Очарованный и вдохновленный переживанием любви, покинутый и одинокий, ступает он теперь на путь, ведущий его к самым высоким озарениям. На прощание Лу подарила ему свою "Молитву жизни". Последний стих он делает своим кредо:
Существовать и мыслить сквозь эпохи!
В твоих объятьях свыкнуться ль с разлукой?
Но коль не дашь мне счастия ни крохи,
Ну что ж! Останься со своею мукой.
Спасителем Ницше в дни его тягчайших мучений становится Заратустра. И Заратустра говорил так к народу: Я учу вас о сверхчеловеке. Ибо человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. Стало быть, человек есть нечто, что должно превзойти.
О чем учит ницшевский Заратустра? Об обществе, ведомом элитой. О героических личностях, обладающих волей к власти. О высших людях, о масштабно мыслящих завоевателях. Таких, как Колумб или Наполеон.
А слабые? Чернь? То есть масса? Ее можно эксплуатировать. Грубо и бесцеремонно. Ницше и в голову не приходит, что масса может организоваться, более того, взбунтоваться против сильных мира сего. Ход мыслей Карла Маркса, его коллеги, ему совершенно чужд. Стремление к социализму не присуще человеку. Ему присуще стремление к эксплуатации. Стало быть, никакого сострадания к массам!
Сострадание, учит Заратустра, множит земные тяготы. Сострадание делает человека слабым. Новый человек должен жить, а не страдать. Слабые и неудачники должны погибнуть: первая заповедь нашей любви к человеку.
И тут Ницше более чем уязвим. Через полвека нацисты присвоят лучшие фрагменты его произведений, все вызывающие острую реакцию формулы - воля к власти, белокурая бестия, сверхчеловек, то есть человек, рожденный повелевать и править, тысячелетний рейх. Философа, который хотел разрушить рабскую мораль и наделить свободомыслие крыльями, они сделают рабом, прикованным к их человеконенавистнической идеологии.
Но философия Ницше - это философия жизнелюбия и веселья. Убитого Бога заменил Заратустра. Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о горних надеждах! Они отравители, все равно, знают ли они это или нет. Так говорил Заратустра.