Сейчас ученые путем понижения температуры тела и других приемов пытаются расширить время активной борьбы за жизнь. Так проблема восстановления жизненных функций организма делает возможным решение вопросов, издавна волнующих людей в связи с познанием явлений жизни и смерти.
Таким образом, достижения науки полностью опровергают религиозное учение о смерти, как о внезапном акте, вызванном «отлетанием» от тела какого-то божественного, оживляющего его начала — души. Почему в описанных случаях «по воле божьей» «душа улетала», а потом по воле ученых, врачей она вернулась обратно? Пример с Черепановым убедительно доказывает всю несостоятельность религиозных вымыслов о существовании особой, не зависящей от тела, души. «Душа» Черепанова никуда не «отлетала» и не «витала» над его телом, но при наступлении клинической смерти он просто потерял сознание, так как обескровленный мозг перестал работать, и Черепанов воспринял свою клиническую смерть как состояние сна.
Наука вообще не признает существования души — ни смертной, ни бессмертной, хотя само слово «душа» сохранилось в нашем употреблении. Но в материалистической психологии оно обозначает не бесплотное, божественное существо, а имеет такое же значение, как слова «психика человека». Научная, материалистическая физиология и психология нанесли сокрушительный удар религии, которая утверждает, что. человеческий разум есть проявление таинственной и непостижимой, бессмертной души, вложенной в человека якобы самим богом.
Исследования законов деятельности нервной системы и ее центра — коры головного мозга, особенно работы великих русских ученых И.М.Сеченова и И.П.Павлова показали, что то, что мы понимаем под душевными, психическими явлениями — наши чувства и разум, на самом деле есть не что иное, как результат работы головного мозга. Академик И.П.Павлов своими замечательными трудами в области физиологии решительно изгнал всякий идеализм в понимании душевной деятельности и со всей убедительностью показал, что органом человеческого сознания является не душа, а мозг, что сознание есть лишь свойство, продукт высокоорганизованной материи — головного мозга.
Таким образом, сознание человека зависит от деятельности клеток коры головного мозга, а кора, как мы знаем, умирает раньше всего. Поэтому процесс умирания и начинается с потери сознания.
Оживление организма происходит в обратном порядке, т.е. раньше оживают филогенетически более «старые» образования и отделы организма, более стойкие его системы; они дольше не умирают и раньше оживают. Например, клетки сердца при наступлении смерти организма долго не умирают, сохраняя свою жизнеспособность, а при оживлении организма сердце раньше всего восстанавливает свою деятельность. Менее стойкие системы, более «новые» образования, как мы выяснили, раньше приходят в состояние клинической смерти и позже оживают. Поэтому и сознание человека, связанное с деятельностью коры головного мозга, появляется гораздо позже, чем у него начинает работать сердце и дыхание. Если человек умирает телесно, то он умирает и духовно, т.е. в психическом отношении. Ведь смерть тела означает и прекращение деятельности этого тела. С гибелью мозга прекращается и его работа: мысли и чувства человека исчезают. Следовательно, полностью отпадают всякие основания предполагать наличие какой-то загробной жизни, наличие того, чего быть не может, ибо со смертью человека умирает и его сознание.
Французский философ-материалист Дени Дидро справедливо заметил, что допущение существования загробного мира равносильно допущению того, что будешь видеть, не имея глаз; будешь слышать, не имея ушей; будешь мыслить без головы; будешь существовать, хотя нигде тебя не будет.
Как бы перекликаясь с Дидро, русский революционный демократ А.И.Герцен высмеял религиозное представление о нематериальной душе, якобы существующей после смерти человека отдельно от тела, как нелепость, порожденную человеческим воображением. В статье «Разговор с детьми» Герцен писал: «... Вопрос: может ли душа существовать без тела? заключает в себе целое нелепое рассуждение, предшествовавшее ему и основанное на том, что душа и тело — две разные вещи. Что сказали бы вы человеку, который бы вас спросил: может ли черная кошка выйти из комнаты, а черный цвет остаться? Вы его сочли бы за сумасшедшего, — а оба вопроса совершенно одинакие. Само собою разумеется, тот, кто может себе представить черный цвет, оставленный кошкой, или ласточку, которая летает без крыльев и легких, тому легко представить себе душу без тела... А зачем, почему ему и не бояться на кладбище или на кургане встречи с давно умершими, ходящими без мускулов... говорящими без языка»[17].