Мысль о смерти, об уничтожении враждебна инстинкту жизни, стремлению организма к самосохранению и потому невольно бывает страшна человеку. Страх смерти в известной мере поддерживает веру в загробную жизнь. Этот страх использует религия — «утешительница», уверяя, что вера в личное бессмертие помогает людям преодолевать боязнь смерти, что без веры в «потустороннюю» жизнь людям не обойтись. Внушая верующим надежду на загробную жизнь и посмертное воздаяние, религия изображает смерть желанной избавительницей и выходом из земного мира горестей и печали в небесный мир вечного беспредельного блаженства. Гроб, который является знаком смерти и от которого с ужасом отворачиваются люди, религия объявляет границей между здешней и нездешней жизнями. Она призывает трудящихся думать о благотворности смерти, повторяя библейское изречение Соломона: «... День смерти лучше дня рождения». Земная жизнь, учит церковь, это временная темница для души. Готовьтесь к побегу на свободу через ворота смерти, ибо свободна и вечна только загробная жизнь.
Как остроумно заметил А.И.Герцен, для верующего «смерть, собственно, одолжает человека», ускоряя начало его «вечной» жизни. С другой стороны, представления о загробном мире, о посмертном суде, о муках ада усиливают этот же страх смерти. Сочетанием утешения с устрашением церковь и достигает нужного ей воздействия на воображение верующих.
Великий философ-материалист Древней Греции Эпикур был глубоко прав, когда две с половиной тысячи лет назад учил освободиться от страха смерти, ибо пока человек жив, он не знает смерти, а умерший уже не может ни чувствовать, ни бояться ее: «Когда я жив, смерти нет, — говорил он, — когда есть смерть, меня нет. Нет, стало быть, смерти ни для живых, ни для мертвых».
А.С.Пушкин выразил это настроение в своих стихах о том, что
...бесчувственному телу Равно повсюду истлевать... ...И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять.Наука полностью опровергает легенду о загробной жизни, вера в которую столь же бездоказательна, как и сама религия. Факты, приводимые наукой, бесспорны. Любой верующий, если он по-настоящему задумается над ними, придет к выводу о явной нелепости «загробных» сказок.
В защиту своего учения о существовании загробной жизни церковь не в состоянии привести ни одного факта, потому что их нет и быть не может. Непреложным фактом является лишь то, что ни один мертвец не сообщил о том, как он живет в загробном мире. Американский философ-идеалист Джемс был столь убежден в существовании потустороннего мира, что обещал после своей смерти обязательно найти способ «духовного общения» со своими друзьями и прислать весточку о себе с «того света». Но Джемс не выполнил своего обещания. Он умер в 1910 г., а вестей от него до сих пор не получено.
А между тем спиритизм, проповедующий возможность общения с бесплотными духами умерших через посредство некоторых особо одаренных людей — «медиумов» и поныне процветает в буржуазных странах, особенно в США. Гениальный русский химик Д.И.Менделеев, определяя спиритизм как веру в загробный мир и во всякую чертовщину, говорил, что приемы спиритов ничем не отличаются от приемов всех других обманщиков и шарлатанов.
Таким образом, научное рассмотрение сущности жизни и смерти показывает всю несостоятельность религиозного учения о потустороннем мире и не оставляет никакой почвы для веры в загробную жизнь. Со всей очевидностью становится ясным, что одно из основных представлений религии — представление о «том свете» оказывается заблуждением. Кому выгодно это заблуждение и в чем его вред, расскажет последняя глава.
Кому нужна вера в загробную жизнь?
Мы видели, что вера в загробное существование, зародившаяся в глубине тысячелетий вследствие непонимания первобытными людьми своей собственной и внешней природы, стала играть в дальнейшем, когда зависимость от стихийных природных сил дополнилась зависимостью классовой, совершенно новую роль. Вера в воображаемый потусторонний мир была развита и закреплена фантазией людей на почве тяжелого социального гнета.
В течение столетий попытки порабощенных народных масс добиться освобождения от невыносимого гнета и улучшить свое положение жестоко подавлялись эксплуататорами. Не видя никакого выхода на земле, в окружавшей их безрадостной действительности, изверившись в возможности осуществить справедливый общественный строй в реальной жизни, угнетенные перенесли свои чаяния на небо. Веками темные и забитые трудящиеся массы утешали себя несбыточной надеждой на грядущее избавление от всех бедствий и несчастий в загробном мире, выражая этим и свой пассивный протест против угнетенного положения. Маркс писал: «Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества»[18].