– Ты ничтожество, – хрипло хихикнула она.
Шнайдерман словно заблудился в черной вселенной, не зная, за что держаться.
– Ничто, – прошипела Карлотта. – Жалкая вонь!
Взволнованный Крафт понимал, что она находится слишком близко, чтобы активировать стекла.
Затаив дыхание, Механ наблюдал, как на голограмме, в трехмерной разноцветной комнате в миниатюре, крошечная Карлотта дразнила что-то, находящееся за пределами досягаемости, что-то, что излучало свечение в темноте.
Он в отчаянии повернулся к Крафту.
– Голограмма его не охватывает, Джин!
Крафт повернулся к камере, прокрутил назад и воспроизвел сцену на мониторе. К его разочарованию, там тоже не отобразилась световая форма. Он повернул встревоженное лицо к доктору Кули.
– Наши камеры его не видят, доктор Кули!
Но доктор Кули была слишком погружена в происходящее на мониторах и мягко подталкивала:
– Заманивайте! Насмехайтесь!
Карлотта, не слышащая никого, прижалась к стене. Шар света висел неподвижно, как предрассветное облако.
Следующую минуту они наблюдали, как формируется свет. Он двигался так медленно, что их немного шокировало осознание того, что он начал сгущаться. Расширенные участки стали напоминать мускулатуру большого мужчины.
– Она слишком близко к гелию! – застонал Крафт.
– Тогда измени угол, – прошептала доктор Кули.
– Я не могу! Не отсюда!
– Кричите, миссис Моран! – завопил Механ на мониторы. – Как вы делали раньше!
Крафт повернулся к доктору Кули.
– Я пойду туда, – сказал он. – Передвину гелиевый распылитель.
– Да, – ответила она. – Да!
Крафт вышел из комнаты наблюдения и на ощупь направился в темноту коридора. Его рука схватилась за дверную ручку экспериментальной камеры. Ручка повернулась. Внезапно его парализовал страх. Послышался скрежет металла.
Крафт открыл дверь и взбежал на мостик. Он проскользнул к решеткам под контейнером и начал их раскручивать. Затем услышал, как дверь внизу захлопнулась. Он дрожал так сильно, что его пальцы соскальзывали с металлических деталей. Ему было страшно. Несмотря ни на что, ему пришлось посмотреть вниз.
Карлотта закричала на шар у стены. С каждым мерзким эпитетом он отшатывался, будто его физически ранили, и все же из массы стали выделяться безошибочно узнаваемые очертания рук, а затем проступили и плечи.
В оцепенении Крафт дернул канистры и спустил их с перил. Он опасно перегнулся вниз и начал раскручивать зажимы.
– Давай, ублюдок! – закричала Карлотта. – Покажи свою уродливую рожу! Или ты боишься? Ведь теперь со мной армия!
Фигура дергалась и вздымалась, словно увлеченный проповедью жестикулирующий священник, обращающийся к равнодушному миру… Карлотта рассмеялась.
– Мерзкий придурок! Трус!
Она не видела Крафта над собой, не видела, как к ней поворачивается распылитель.
Внутренние полосы световой формы переливались мириадами нежных цветов, и Крафт видел их все насквозь, вплоть до мебели и стен. Но он был заворожен скручивающейся желеобразной массой, не в силах ни убежать, ни приблизиться к Карлотте.
Было похоже на чужую галлюцинацию. Расходящиеся пустоты являли собой тысячи сложных форм, которые испарялись по мере того, как застывали. Словно сама мысль формировалась из пустоты в энергию…
Свет завис, словно выжидая, и стонал так тихо, что микрофоны не могли уловить этот звук.
– Умри! – внезапно закричала Карлотта. – Умри! Умри!
В этот самый момент снизу раздался выстрел, взрыв. Мимо уха Крафта пролетели осколки керамики. Что-то глиняное – сувенир с Олвера-стрит – разбилось вдребезги о железные перила подиума, и все похожее на пещеру помещение содрогнулось от низкого грохота. Мостик закачался под ногами Крафта, когда фигура изогнулась в сторону Карлотты.
Оглушительный звук поразил все приборы в комнате. Механ сорвал с ушей наушники. Затем снова наступила тишина.
Правой рукой Крафт ухватился за перила, чтобы не упасть, а левой направил гелиевую форсунку в сердце существа. Он держал палец на кнопке, желая нажать, но не решаясь. Карлотта была не с той стороны ленты.
– Где теперь твой напор? – крикнула она. Ее лицо исказилось от ненависти, Шнайдерман даже не думал, что у нее может быть столь угрожающий вид. Карлотта никогда не вела себя так в его присутствии. Она выглядела ядовитой, опасной. Напоминала порочного монстра из классической литературы. Ее красивое лицо было неузнаваемо, в глазах светилось странное торжество. Будто, несмотря на ученых и снаряжение, она призвала его к себе. Через вселенную. В свой мир.