- Ладно, - шепнула я в ответ, повернувшись на его растаявшее лицо.
Уже стемнело, и вместо лица был контур, намек.
На ощупь я нашла теплые пальцы и сжала их, а они в ответ сжали меня.
Во второй раз я вновь не добралась до вершины, и в третий тоже, а вот потом… Да, потом и зверь, оплетенный сосудами, как-то утратил свою лютость. Совсем он не страшный, а даже в некотором роде симпатичный. Со своими особенностями, конечно, с диковинкой. Безусловным красавцем его никак не назвать. Но если сравнивать его с моим верзилой-грузчиком, то зверь миловиднее. Совсем чуть-чуть, но все же.
Теперь мы лежим в белой постели белой спальни, где пахнет иберисом, ванилью и ночной фиалкой. Несколько минут назад я вскарабкалась на вершину и ухнула вниз. Ладонь Эйрика покоится на моем бедре. Его кожа пахнет его кожей – это один из самых лучших ароматов в Мире. Эйрик начал засыпать, но в его голову хлынул рабочий рой, разогнав сны. Тотчас его рой перебросился на меня. Он не может отдаться думам так, чтобы меня не задело.
- Почему ты от него ушла? – спрашивает Эйрик, внезапно выйдя на эту мысль тропой мыслей о кознях, заговорах и клевете, приносимых визитерами.
Жизнь обитателей верхнего города белая снаружи, а если ковырнуть и надавить, полезет муть.
- Я ушла не от него, а к тебе, - отвечаю спокойно.
Мне не нравится слушать его думы о мути; беседа о Хальданаре должна быть милее.
- Есть разница?
- Конечно. Я бы ушла от него, если бы он разочаровал меня, если бы разлюбила, если бы мне стало плохо с ним. А это не так.
Грудь Эйрика единично вздрагивает слабой усмешкой.
- То есть ты привела бы его сюда, если бы он пошел?
- Конечно, - отвечаю честно и просто.
У людей не принято иметь нескольких мужей или нескольких жен. Я считаю это ограничение надуманным и досадным.
Эйрик взволнованно посмеивается, отвернув лицо. Мысль о трио вместо пары кажется ему дикой, но не отвратительной. Жаль, Хальданар далеко не так гибок. Вскоре после того, как я сорвала свадьбу Эйрика, он нанялся на судно и ушел в море. И с тех пор я не видела его даже издали.
========== 8. ==========
Эйрик прохаживается по дому одного из советников городничего. Тот дает прием на двести гостей; залы, лестницы, балконы, сад наводнены дорого одетыми людьми с пропастью между словами и мыслями. Я сижу на плече симпатичной мартышкой, у меня на шее – пышный розовый бант. Жители верхнего Пларда любят вешать банты на животных.
Советник пригласил ясновидца по той же причине, по которой люди приходят к нам в комнатку по соседству с цирюльней – от отчаяния. Кто-то похитил его маленького внука, и он полагает, что преступник может оказаться среди гостей. Эйрик гуляет среди публики, потягивая белое вино из хрустальной чаши, а я смотрю окружающим в нутро. Я вижу взяточников, воров, лжецов, вижу убийцу – грузную даму, размозжившую череп стражнику. Но пока не нахожу похитителя ребенка.
Публика не рада ясновидцу. Многие из этих людей знают, кто он, но никто не говорит о нем вслух. Не признаются друг другу. У многих есть грязь за душой, которую им не хочется раскапывать. Многие благодарны ясновидцу за помощь, многие ненавидят и боятся его. Эйрик – не сущность, но и он способен понимать и чувствовать отношение к себе. На этом приеме ему неспокойно. Он ловит косые взгляды, и опасается оставаться с кем-либо один на один. Ему кажется, что кто-то может навредить ему прямо здесь, в этом доме в этот вечер. Например, мать его несостоявшейся жены, бесящаяся от того, что ему известно о позоре ее дочери. Или писарь, который подделывал документы, и был раскрыт посредством ясновидца. Писаря не лишили должности, но репутацию ему уже не отмыть.
Я все еще хочу жить среди этих людей, но уже заметно меньше. Я знала, что, несмотря на сытость, образование и манеры, они далеко не так красивы внутри, как снаружи, но – как всегда – одно дело знать со стороны, с высоты Межмирья, и другое – находиться с ними в одной плоскости. Мое восприятие людей меняется день ото дня, потому что день ото дня я все сильнее ощущаю себя одной из них. Даже притом, что я – мартышка с бантом на шее.
- Ой, какая хорошенькая обезьянка! – восклицает молодая женщина, припорхнувшая к Эйрику на террасе, освещенной стеклянными фонариками. – А как ее зовут?!
На тонкой шее женщины - тяжелое золотое ожерелье, в гладкой темноволосой прическе – живые красные розы. Она – артистка, привыкшая разговаривать темпераментно и громко. У нее очень высокий голос, в местах ударений переходящий в визг.
- Изильгина Виалгималь Фердемона Четвертая, - с интонациями герольда представляет меня Эйрик.
Я встаю на его плече и чуть кланяюсь, прижав лапку к груди. Дама счастливо хлопает в ладоши. Она в восторге от моего имени и моих манер.
- Ой, а у меня был когда-то ручной попугай! – сообщает она с резким вращательным движением вокруг себя и красивой волной подола. – Он умел говорить лишь одно слово – «извольте». Его научил наш дворецкий.
Она повторяет вращательное движение в обратную сторону. Юбка вновь делает красивую волну.
- При вас попугаю стоило произносить другое слово, - любезно отвечает Эйрик. – «Обворожительно!»
Он любит женщин. Разных возрастов, комплекций, характеров, умов, воспитаний, достатков, профессий, лиц и голосов. Ему легко закрыть глаза на ветреность, простить коварство, смириться с вздорным нравом. Он готов терпеть капризы, поддаваться манипулированию, верить лести. В его обществе женщины становятся хуже, чем они есть сами по себе - он портит их вседозволенностью. Но если какая-то дама рядом с ним и при его участии счастлива, то и он счастлив. Сейчас с этой артисткой он успокаивается и вдохновляется, и я пока тоже спокойна. У нее донельзя противный голос, но она на редкость добродетельный человек. И точно не замешана в похищении.
Она вынимает цветок из своих волос, и протягивает мне. Я беру розу с легким благодарным поклоном, вставляю в бант на своей шее, и зубасто улыбаюсь. Даму кружит в новом вихре восхищения.
- Изильгина, ты умнее моего мужа! – сообщает она, чуть сбавив громкость и пронзительность. – Только тсс!
Они с Эйриком беседуют с удовольствием и взаимностью, а я пропускаю через себя окружающий шум. Подобно человеку, перебирающему ягоды, я цепляюсь вниманием за то, что с гнильцой. Все эти шквалы чувств, мыслей, воспоминаний, знаний, создают вокруг такую захламленность, что даже опытной сущности нужно некоторое усилие для того, чтобы вычленить конкретную маленькую единицу сведений.
Толстый одышливый мужчина с вежливым холодным извинением уводит артистку – свою жену. В нише за каскадом цветов он с задавленным гневом отчитывает ее за беседу с ясновидцем. Он – банкир, один из богатейших людей города. Библиотека в его неприлично роскошном доме по стоимости равна всему остальному неприлично роскошному дому. До тревожной икоты он боится пожара, и постепенно распродает библиотеку, переводя ненадежные книги в вечное золото. От постоянных страхов за свои капиталы у него плохой сон, чрезмерный аппетит, подергивающееся веко, проблемный желудок и больное сердце. Даже просто разговаривая, он тяжело дышит. Его спальня расположена на первом этаже, поскольку лестница слишком обременительна для него. По своему саду он гуляет на маленькой тележке, которую возят слуги. Он очень жаден и боязлив, и, по причине боязливости, довольно порядочен для человека своего круга и ремесла. Он ничего не знает о похищении мальчика.
Эйрик гуляет по дому, с кем-то переговариваясь, кому-то улыбаясь, кому-то даже целуя ручку. Конечно, он не умеет держаться так же изящно, как здешние вершки общества, но и не выглядит гориллой среди незабудок. Он стремительно учится, впитывает, приспосабливается. Мимикрирует. В деревне он старался быть понятным деревенским, в нижних районах подстраивался под простых горожан, а здесь подстраивается под горожан элитных. В жизни он немало занимался ерундой и не раз садился в лужу, но все-таки он талантлив – в этом ему не отказать.