Лиза всхлипывала все громче и громче, пока наконец не заревела в голос, как младенец.
Время шло, небо за окном окрасилось розовым, потом комнату залили серо-синие сумерки, скоро сменившиеся чернильной ночной тьмой, подсвеченной огнями города. Лиза по-прежнему лежала в кровати, изредка всхлипывая, небо из черного сделалось жемчужно-серым. Предрассветная дымка рассеялась, уступив место яркой синеве погожего сентябрьского утра. Начинался день, улица просыпалась, но Лиза сочла за лучшее не менять местонахождения.
В какой-то момент, очевидно, уже после полудня, кто-то решил вторгнуться в ее ватный покой. В коридоре послышались шум, шаги, потом в дверь спальни просунулась белокурая голова Кэти.
– Что ты здесь делаешь? – изумилась Лиза, глядя на нее воспаленными красными глазами.
– Суббота, – пояснила Кэти. – Я же всегда убираюсь у тебя по субботам.
Скомканные салфетки на одеяле, безошибочный запах отчаяния и упадка вкупе с тем, что Лиза днем все еще в постели, да еще, кажется, одетая, Кэти очень встревожили.
– С тобой ничего не случилось?! Ты в порядке?
Не хватало еще, чтобы Кэти ее жалела! Лизе пришла в голову спасительная мысль:
– Я больна, у меня грипп начинается.
Кэти тут же кинулась хлопотать: заварила чай, порезала лимон. Даже предложила виски.
Лиза только покачала головой и снова уставилась в пустоту.
«Грипп?» – молча недоумевала Кэти, занявшись уборкой. Лизины слова ее не обманули. А когда Кэти увидела бумагу с упоминанием развода, которую она, конечно же, успела проглядеть, все встало на свои места.
Закончив уборку на кухне, Кэти вернулась в спальню.
– Я тут приберу.
– Нет, пожалуйста, не надо.
– Но, Лиза, белье пора менять.
– Какая разница!
Кэти вышла, и скоро до Лизы донесся стук входной двери. Ну и хорошо! Снова она одна.
Но через какие-нибудь десять минут дверь хлопнула еще раз, и опять появилась Кэти с полной сумкой.
– Сигареты, шоколад, Интернет-карта, телепрограмма. Если еще чего купить понадобится, только крикни. Меня не будет, так Франсина сбегает, сама вызвалась, бесплатно.
Обычно Франсина требовала с Лизы не меньше фунта за каждый поход в магазин.
– Ну, я на работу, – сказала Кэти. – Пока не ушла, может, чаю тебе еще сделать?
Лиза качнула головой. Кэти тем не менее чай принесла.
– Крепкий, сладкий, – вкрадчиво промурлыкала она, ставя чашку на ночной столик у кровати. – Поправляйся и не грусти!
Бросив в лицо подруге гневные слова, разъяренная Эшлин ушла. Теперь на очереди был Маркус.
С решительным лицом, то и дело сбиваясь на бег, она быстро шагала в центр города, на работу к Маркусу. Мужчина, шедший навстречу ей с такой же скоростью, столкнулся с нею, больно задев плечом. Он уже исчез из виду, а Эшлин все еще вздрагивала от боли, пытаясь прийти в себя. Ее ярость разлетелась на тысячи кусочков, как стеклянная безделушка, и испарилась, забрав с собою все силы. В уши Эшлин ворвался оглушительный шум города. Автомобильные гудки, шарканье ног по мостовой. Отчужденные лица прохожих. Кругом чужие, равнодушные лица.
Желание выяснить отношения с Маркусом вдруг улетучилось. Она еле на ногах стоит, куда уж ей ругаться с Маркусом!
Да и вообще, что это она так разбушевалась? Скандалы – это не ее стихия. Всего двадцать минут прошло после ее объяснения с Клодой, а Эшлин уже поверить не могла, что оказалась способна на крик и истерику.
И она повернула домой. Тут она наконец вспомнила про Бу.
«Прошу тебя, господи, пусть Бу уже уйдет. И, пожалуйста, пусть он не обчистит меня до нитки».
На самом деле она и не думала, что Бу способен обокрасть ее, но после такого денька лучше быть готовой ко всему.
Бу не обманул ее ожиданий. Дома все было точно так же, как она оставила, уходя, только на столе белела благодарственная записка. Эшлин скинула туфли и забралась в постель.
Она так и не встала до вечера пятницы, когда Джой, у которой был запасной ключ, понадобилось к ней зайти. Она ворвалась в комнату с перекошенным от волнения лицом.
– Я звонила тебе на работу, говорила с Джеком Дивайном. Он мне рассказал, в чем дело. Ой, мне так жаль…
Продолжая трещать, Джой крепко обняла подругу. Эшлин лежала неподвижно, как свернутый в трубку ковер.
Через полчаса в квартиру влетел встревоженный Тед. С Эшлин он не общался недели три, со времени их последнего телефонного разговора, когда Эшлин не поверила, что он едет в Эдинбург.