– Прости меня, Тед, – вяло произнесла Эшлин. – Я ведь думала, у тебя роман с Клодой.
– Да ну? – Смуглое лицо Теда вспыхнуло от удовольствия, но он быстро спохватился и сделал серьезное выражение. – Я тут тебе бумажных салфеток принес. Смотри, что написано: «Шик-блеск».
– Положи там. Рядом с теми, что купила Джой. Спасибо вам, ребята, вы – настоящие друзья.
В понедельник, так и не найдя в себе сил, чтобы пойти на работу, Лиза поняла, что теряет контроль над ситуацией. Помимо раннего ухода в пятницу, она не могла припомнить, когда в последний раз пропускала работу. Да и пропускала ли вообще? Случалось, конечно, взять денек отгула при месячных, простуде, похмелье или если волосы совсем не лежали. Потом, разумеется, отпуска. И когда муж бросил ее, она тоже не пошла на работу… А сейчас в чем причина?
Лиза никогда не понимала тех, кто мог сломаться, выйти, рыдая, из-за рабочего стола, опираясь на плечо коллеги, да так и не вернуться больше на работу в этот день. Но ее разбирало болезненное любопытство: как это – махнуть на все рукой, должно ведь это приносить какое-то удовольствие?
Оказывается, нет. Собственная слабость бесила ее.
Надо идти на работу. Там она нужна. Редколлегия «Колин» слишком мала, чтобы терять еще людей, особенно в такой момент, когда Мерседес уволилась, а Эшлин нетрудоспособна. Но Лизе было все равно, она ничего не могла с собой поделать.
В конце концов она сделала над собой усилие и прошлепала босыми ногами на кухню, увидела на столе иск о разводе.
Лиза унесла бумаги в постель, заставила себя прочесть внимательно. Иск был составлен вычурно и туманно. Лиза поняла, что адвокат ей совершенно необходим – она абсолютно беспомощна и некомпетентна в этих вопросах. Снова пробежала глазами страницы, и первое, что она уяснила себе, – Оливер требовал развода на основании ее, Лизы, «неадекватного поведения». Эти слова больно укололи. Лиза не могла перенести, когда ее обвиняли в том, что она сделала что-то неправильно. Да и не виновата она в том, что брак распался! Если на то пошло, она тоже могла бы выдвинуть против него обвинение в неадекватном поведении. Мечтать о босой, беременной, прикованной к кухонной раковине супруге – чудовищно!
Но гнев ее улегся, когда она вспомнила, что обвинение в неадекватном поведении – всего лишь формальность. Он же все ей объяснил, когда приезжал в Дублин: что суду нужен формальный повод, и с таким же успехом иск могла бы подать она.
Далее, как Оливер и предупреждал, следовали пять конкретных примеров. Работала девять выходных подряд. По служебным обстоятельствам не пришла к его родителям на тридцатую годовщину свадьбы. В последнюю минуту отменила поездку в отпуск на Карибские острова, опять же из-за срочной работы. Притворялась, что хочет забеременеть. Имела слишком обширный гардероб. Каждое обвинение пронзало ее, будто ножом. Вероятно, на пятом примере фантазия Оливера истощилась. Судебные расходы стороны несут поровну, и ни один из супругов не претендует на денежное содержание от другого.
Видимо, теперь следовало поставить свою подпись в графе «С иском ознакомлена» и отослать бумагу адвокату Оливера. Но ничего подписывать она не станет. И не только потому, что нет сил удержать в пальцах ручку. Просто у нее хорошо развит инстинкт самосохранения.
В дверь постучали.
– Лиза? – спросил чей-то голос за дверью. Она не повернула головы.
– Лиза, ты дома? – повторил голос.
Проще всего сделать вид, что не слышишь… Не хочет она никого ни видеть, ни слышать!
– Лиза! – оглушительно завопили за дверью. Теперь она поняла, кто там. Бек. То есть на самом деле его зовут по-другому, но он один из влюбленных в нее соседских пацанов. И голосом его бог не обидел.
– Я знаю, что ты дома. Я тут на плечи Митчу залез. На крыльце огромный букет цветов, хочешь – покажу?
– Нет, – отозвалась наконец Лиза.
– Не слышу. Что ты сказала?
Лиза вылезла из постели. Что же это, черт побери! Всю жизнь она была сильной, вот единственный раз решила позволить себе нервный срыв – и сразу кто-то лезет в душу! Распахнув настежь входную дверь, она рявкнула прямо в лицо Беку:
– Нет, я сказала!
– Вот и молодец. – Бек сунул ей в руки большой, шуршащий целлофаном букет и прошмыгнул мимо нее в прихожую. – Быстро, пока меня никто не видит. Я вообще-то должен в школе быть.
Лиза недоуменно уставилась на цветы. Хороши, ничего не скажешь! Не какие-нибудь пошлые гвоздики или нарциссы, а тщательно подобранная, причудливая композиция – лиловый чертополох, неправдоподобно крупные, будто с другой планеты, орхидеи. От кого? Нашарила среди цветов конверт, трясущимися руками вскрыла. Неужели от Оливера?