В ответ Мерседес ожгла ее таким недобрым взглядом, что Лиза проглотила свою следующую реплику насчет того, что со своей мастью Мерседес недолго до бакенбард и усиков.
– Эй, не злитесь, я пошутила, – натянуто улыбнулась она, нисколько, впрочем, не раскаиваясь, – Лиза не упускала возможности лишний раз выставить Мерседес на посмешище. Мало того, что волосатая, еще и шуток не понимает, поделом ей!
И, чтобы окончательно вывести из равновесия Эшлин и Мерседес, с Трикс Лиза была неизменно доброжелательна. Подобный метод она применяла и раньше – разделяй и властвуй. Выбрать любимчиков, осыпать их милостями, затем вдруг отдалить от себя и заменить другими. Тогда будут любить и бояться. Вот только с Джеком в эти игрушки играть не надо, с ним она будет мила постоянно. Он – ее единственная надежда. Осторожные исследования выявили, что он на нее реагирует совершенно иначе, чем на остальных женщин в редакции. Трикс его забавляет, с Мерседес он вежлив, Эшлин явно недолюбливает. Но к Лизе относится внимательно и с уважением. Даже с восхищением. Так, впрочем, и должно быть. Всю неделю она вставала раньше, чем обычно привыкла, с удвоенным старанием ухаживала за и без того безупречным лицом, умело наносила макияж, чтобы придать коже чарующий золотистый тон.
Насчет своей внешности, Лиза не обольщалась. От природы – хотя того, что дано ей от природы, давно никто не видел – она была довольно симпатичной девочкой, но, приложив огромные усилия, усовершенствовала себя от просто хорошенькой до ослепительно прекрасной. Помимо ухода за волосами, ногтями, кожей, подбора косметики и одежды, она накачивала себя витаминами, выпивала шестнадцать стаканов воды в день, кокаин нюхала только по большим праздникам и каждые полгода делала себе в лоб инъекцию ботокса, парализующего лицевые мышцы и идеально разглаживающего морщинки. Последние десять лет ходила голодной – настолько голодной, что уже не замечала этого. Иногда ей снилось, что она ест полный обед из трех блюд, но чего только не делают люди во сне!
Как бы ни была Лиза уверена в себе, подружка Джека слегка вывела ее из равновесия, чего уж лукавить. Она-то легкомысленно предположила, что ей предстоит тягаться с ирландкой, подумаешь! Но ничего! Отбить Джека у этой экзотической красотки – самое нехитрое дело в ее теперешней жизни.
Вот найти какое-нибудь жилье – задача потруднее. Всю неделю после работы она смотрела квартиры и не встретила ничего даже отдаленно подходящего. Сегодня вечером на очереди Крайст-черч, и там, кажется, есть что-то неплохое. Дороговато, зато дом новый и до работы можно ходить пешком. Правда, квартиру придется с кем-то делить, а этого Лиза не делала уже целую вечность. Тем более что хозяйка квартиры – женщина. Джоанна.
– Жить здесь просто замечательно, потому что вы можете ходить на работу пешком, – щебетала Джоанна, – а значит, каждый раз экономить фунт десять пенсов на автобусе.
Лиза кивнула.
– В день выходит два двадцать. Лиза снова кивнула.
– Одиннадцать фунтов в неделю.
Лиза кивнула опять, хоть и не так охотно.
– А в месяц набегает сорок четыре фунта. Больше пятисот в год! Да, так о плате. Аванс – плата за один месяц, вперед за два и еще двести фунтов залога, если вдруг вы съедете, оставив большой счет за телефон.
– Но…
– И еще, как правило, жильцы платят тридцать фунтов в неделю за продукты. Молоко, хлеб, масло, всякие мелочи.
– Молока я не пью…
– А в чай как же?
– Чая тоже не пью. И хлеба не ем. А к маслу вообще не прикасаюсь. – Положив руку на стройное бедро, Лиза смерила взглядом пышные формы Джоанны. – И потом, сколько пинт молока можно купить на тридцать фунтов? Вы, должно быть, за идиотку меня держите.
Выйдя на улицу, она почувствовала себя совсем несчастной. Как скучала она по Лондону! Жить здесь, проходить через все это – какая гадость! На Лэдброк-гров, в Лондоне, у нее замечательная собственная квартира, и, чтобы сейчас оказаться там, она отдала бы все.
Ее накрыла новая волна раздражения и растерянности. В Лондоне она была вплетена в ткань светской жизни, а здесь никого не знает. И знать не хочет! Они здесь все такие разгильдяи! Ни разу никто в этой дрянной стране не пришел на встречу вовремя, а один нахал еще и ляпнул: «Тот, кто сотворил время, сделал его слишком много». Опаздывать – ее привилегия, поскольку это она работает в журнале!
Окончательно взвинтив себя, Лиза понуро побрела в свою омерзительную гостиницу. Хоть бы Трикс удалось договориться с какой-нибудь местной знаменитостью об ужине на сегодня!