— Ну, раз мы стали настолько тесно знакомы, то, наверное, и именами уже можно обменяться. Матвей, — протянул он мне ручищу для пожатия, едва заметно при этом улыбнувшись.
— Ас… София я. Соня. Просто Соня, — улыбнулась я натянуто и аккуратно, кончиками пальцев, пожала протянутую мне широкую мужскую ладонь. Кожа у него, конечно, грубая. По ней бы кремушком пройтись. Жирненьким, питательным.
— Ну, иди, просто Соня, перекури пока у меня в зале. А я схожу гляну, что там у тебя в доме происходит.
— Я тоже пойду. Там, наверное, уже всё выветрилось.
— Учитывая, какое задымление ты там устроила, выветриваться там ещё часов пять будет. И-то шмотки ещё долго вонять потом будут. Так что оставайся пока у меня. Никто тебя не гонит, — сурово бросил мужчина и ушёл в сторону прихожей, где вновь накинул на голый торс пропахшую дымом джинсовку. — А я у тебя печь натоплю нормально. Как раз к вечеру и хата проветрится, и печка останется теплой. Не замерзнешь.
— Спасибо вам большое, Матвей. Вы настоящий джентльмен.
— И биться сердце перестало, — выдохнул он, глянув на восхищенную меня, как на прокаженную и частично умалишенную. Неужели им никто до меня не восхищался? Он ведь выглядит и ведет себя как настоящий мужчина. В городе подобных ему я видела только в папиной охране, но тем было запрещено со мной разговаривать и даже смотреть в мою сторону. — Короче, я пошёл. Гляну, что там у тебя. А ты тут пока… не знаю… унитазу ещё порадуйся, ёршику поклонись. Развлекайся, короче.
— Не смешно, — буркнула я нарочито обиженно, понимая, что нас обоих до сих пор веселило то, что я недавно ляпнула.
Матвей вышел из дома в ветреную прохладу, а я вернулась в кухню.
Подошла к окну, где сидел кот, и увидела, как мужчина ловко перемахнул через забор между нашими участками и зашёл в дом, из трубы которого серыми облаками выходил дым, тут же сдуваемый ветром. Пробыв там несколько минут, Матвей вышел на улицу и принялся колоть дрова. Долго колол. Не думала, что для того, чтобы сделать в доме тепло, нужно так много дров. Наверное, всё дело в том, что печь в доме гораздо больше той, что в бане.
— Киса, — протянула я ласково и занесла руку над сидящим рядом котом, желая его погладить. — Красивый. Сегодня добрый? Или как в прошлый раз?
Рыжий кот лениво перевёл внимание на меня, и, кажется, в его глазах я прочитала: «а ты попробуй погладить и узнаешь».
— Я одним пальчиком. Клянусь, тебе понравится.
Для большей убедительности я показала коту указательный палец, которым планировала совершить акт беспощадной глажки. И в этот момент кот посмотрел на меня ровно так же, как его хозяин несколько минут ранее в ответ на комплимент, что он джентльмен.
— Смотри. Это не больно, — убеждала я кота, приближая к его голове палец, на который он смотрел очень недружелюбно.
И стоило мне только коснуться мягкой шерстки, как кот в ту же секунду шлёпнул меня лапой по руке.
— Так значит, да?! — воззрилась я на него со всей строгостью, что нашла в себе. И оттопырила в его сторону средний палец. — Тогда отныне будешь довольствоваться только этим. Понял?
— По-моему, в рыцари как-то иначе посвящают, — услышала я за спиной смешок Матвея.
— Этот рыцарь не даёт себя погладить.
Боже! Я жалуюсь на кота. До чего я докатилась?!
— Зато этот рыцарь первый увидел, что из твоей хаты валит дым. И, если бы не он, ты бы уже наглоталась дыма и валялась в отключке. Или уже бы кони двинула.
— Правда?! — я с благодарностью посмотрела на высокомерно глядящего на меня кота. — Спасибо, — кивнула я ему. — Но гладить я тебя за это не буду. Вкусный корм в качестве благодарности подойдёт?
— Он не ест такое. Этот шерстяной пиздюк питается только мясом и молоком.
— А у шерстяного пи… пушистика есть имя?
— Пипушистика зовут Ржавый.
— Ржавый?
— Ну, а какой он? — вопросительно вскинул брови хозяин.
— Действительно, — кивнула я согласно, вновь приглядевшись к рыжему солнечному коту. — Ржавый.
Глава 13. Матвей
Ещё около часа назад она неподдельно радовалась унитазу, а сейчас скромно стоит и смотрит в окно, как выпускница института благородных девиц.
Осанку держит, не удивлюсь, если думает по-французски. Что-то типа «лямур пердю».
Поэтично…
Обняла себя за талию, воняет на всю кухню дымом и следит за тем, как этот самый дым вылетает из трубы её дома.
И Ржавый, какого-то хрена, не отходит от неё. Трогать себя не даёт, но и с подоконника не сходит.
— Может, тебе что-нибудь из моих шмоток дать? — спросил я, когда эта молчанка надоела.