И не только штаны, но и трусы с ними.
Надел, блядь, свободные х/б трусы, чтобы жопа подышала.
Теперь дышит, хули…
И не только зад. Но и перед тоже.
Спасибо, мама, за подарок.
— Уберите его! Уберите! — завопила Соня, пряча лицо в ладонях.
— Куда я его уберу?! За уши заправлю? Терпи. Это просто хуй.
Стискивая зубы от раздражения и, игнорируя тот факт, что мой зад продувается холодным ветром насквозь, я, всё же, продолжил начатое.
Обхватил бёдра девчонки одной рукой, из-за чего она прижалась туловищем к моему вентилируемому паху и вопила на всю улицу о том, как ей это противно.
— Он касается меня! Он меня касается!
Похоже, её уже не заботила, что её нога на изломе застряла в заборе и кровила. Сейчас её больше заботило, что недалеко от её лица болтался мой член в компании недавно взбитых ею яиц.
— Не трогает он тебя! Не дёргайся, хуже будет!
— Куда ещё хуже-то?!
— Когда на лицо тебе что-нибудь капнет с него, — рыкнул я, стараясь с осторожностью хирурга освободить худую ногу.
— Мне что-то капает на лицо-о-о! — разревелась девка, но зато брыкаться перестала.
— Это дождь, дура, — отчего-то стало смешно.
Операция по спасению приобрела ещё более комичный эффект, когда я глянул на окно своего дома и увидел на подоконнике Ржавого, смотрящего на нас.
Сидит себе кот и видит, как его хозяин со спущенными штанами пытается отодрать от забора девку, на лицо которой что-то капает, а та ревёт.
— Идиотизм, бля… — выдохнул я устало, наконец, высвободив несчастную ногу. Штаны так и застряли на гвозде. Не стал заморачиваться. Просто вытянул девчонку из красных штанов, повернул в руках и, обнимая за талию, зафиксировал её так, чтобы она смотрела мне в глаза своим зареванным лицом.
— Я чувствую его ногой, — пропищала она жалобно, но с неподдельным отвращением.
— Значит, не отгрызла. Хвалю, — ставить её на землю с её-то ногой я не спешил. Так и удерживал в объятиях, прижимая к себе. — Ну, что? Ко мне или к тебе?
— То есть? — втянула она смачно наплаканные сопли.
— Раздевание продолжим у меня или у тебя?
— Отпустите меня немедленно! Сейчас же поставьте на землю! — вновь заёрзала она.
— Как хочешь, — фыркнул и поставил рядом с собой хрупкую девичью фигурку, которая тут же упала на землю, так как не смогла ступить на раненную ногу. В это время я преспокойно натянул на зад трусы и штаны. — Ну, что? Одумалась? — посмотрел я со всей строгостью на плачущую на земле девчонку в розовых трусах и красной мастерке. — Аптечка есть?
— Нет, — выдавила она сквозь слёзы.
— Значит, обрабатывать ногу идём ко мне. Или дальше ты сама, истеричка?
Девчонка несколько секунд жевала сопли, утирая с щек крупные слезы.
— Помогите, пожалуйста, — разродилась она, наконец.
— Ещё раз стянешь с меня трусы, и я точно капну тебе на лицо. И не дождем. Договорились?
— Странная у вас договоренность, — буркнула девчонка, но послушно обвила мою шею тонкими руками, когда я аккуратно взял её на руки, чтобы унести к себе.
Глава 16
Какой позор!
Какой кошмар!
— Ебануться можно, — выронил мужчина ворчливо.
И я сейчас была абсолютно с ним согласна.
Матвей, что удивительно, занёс меня обратно в свой дом, прошёл в гостиную и бережно усадил на диван.
Я тут же прикрыла трусы цвета фуксия диванными подушками. Но хозяину дома было плевать на моё бельё. Сейчас его больше заботила рана на моей ноге, которую он, нахмурившись, разглядывал.
— Тебя как угораздило-то, а? — бросил он сурово и требовательно заглянул мне в глаза.
— Это вы во всём виноваты!
— Ты шутки вообще не понимаешь?
— Вас в деревне Зэком называют. Что-то это слабо похоже на шутку.
— Ладно, эти деревенские, но ты-то, вроде, городская, должна шарить, что не каждый тип с татуировками — уголовник.
— А мне-то откуда знать?! И это не я перед вами спектакль с ножом разыгрывала. Ещё и кот этот ваш… маньяк рыжий.
— Ржавый.
— Какая разница?! В любом случае, в том, что со мной только что произошло, виноваты только вы. Оба!
Я скрестила руки на груди и гордо отвернула лицо в сторону стены за диваном. Лучше рисунок на обоях поразглядываю.
Мужчина тем временем с тяжелым вздохом выпрямился и пошёл в сторону выхода из гостиной, снимая по пути куртку и бубня себе под нос:
— Отдохнул, блядь!