Ещё и сидит напротив самодовольно ухмыляется.
— Что надумала? Дом мне сожжешь или просто крышу обрушишь?
— Кушать хочу, — буркнула я, потуже запахивая халат. И только сейчас вспомнила, что на мне, вообще-то, нет трусов. Только мужской огромный халат и его же носки.
— Когда злишься, хочешь жрать? С твоим характером тебя, наверное, хрен прокормишь, — усмехнулся Матвей и лениво поднялся со своей половины дивана. — Ладно, пошли. Что-нибудь сварганим.
— Электричества же нет.
— Хреново ты мой разговор с мамой подслушивала, Сонька. Про сиськи и женилку, поди, только услышала. Газовая походная плита у меня есть. Пошли, — кивнул он в сторону выхода из гостиной. — Помогать будешь. Я тебе кухаркой не нанимался. Заодно будущий ночлег отработаешь.
Я аккуратно выбралась из-под пледа и засеменила за Матвеем. Кот за нами.
В кухне Матвей включил какой-то круглый светильник, очевидно, на батарейках, и за крючок подвесил его на ручку одного из верхних ящиков кухонного гарнитура.
Стало светло, будто он включил обычную люстру.
— Всё собираюсь привезти сюда генератор и забываю, — сказал Матвей, доставая из нижнего ящика черный пластиковый чемоданчик с нарисованным на нём огоньком.
Я не поняла ни слова из того, что он сказал, но зато очень заинтересовалась маленькой плиткой, которую он вынул из чемоданчика и расположил на обычной большой плите. Открыл сбоку корпус и вставил туда газовый баллон, больше похожий на баллон лака для волос. Закрыл плиту, щёлкнул какой-то штукой на её передней части и покрутил регулятор. Короткая искра сменилась пламенем, на которое Матвей сразу поставил сковороду и уменьшил его мощность.
— Даже не думай, — бросил он, глянув на меня через плечи.
— Что?
— Баловаться этой штукой, — ткнул он ножом в стороны плиты. — Во-первых, она моя. Во-вторых, ты мне точно хату спалишь.
— Просто интересно выглядит. Я такую никогда не видела.
— Ты из какого чердака выпала, что нихрена в этой жизни не видела? Даже «Морской бой» на листочках. Вроде, ты по возрасту ещё должна была успеть зацепить все эти игры. В классики-то хоть во дворе играла, тепличный цветок?
— Играла.
Обычно у школы, когда классики рисовал кто-то из старших девочек или у подъезда к папиному гаражу. Там асфальт был ровнее всего, да и сам папа к гаражу редко подходил. Поэтому мои художества обычно видели только водитель или кто-нибудь из охраны и против они не были, даже сами с удовольствием со мной прыгали.
— Ну, хоть что-то, — Матвей хмыкнул и вынул из холодильника кусок мяса. Положил его на разделочную доску и, перед тем, как закрыть холодильник, с секунду подумав, достал из него стаканчик йогурта, который поставил передо мной. — Поешь пока.
— Задобрить меня хотите?
— Конечно. Я сейчас отвернусь мясо резать, а ты мне задницу под шумок прокусишь. Так что быстро жуй йогурт и займись картошкой.
— Картошкой? И что с ней делать? — аппетит как-то пропал.
— Почистить и покрошить. С мясо пожарим.
— А-а-а, — протянула я, начиная ощущать прилив паники.
Я и картошка. Мы с ней виделись только тогда, когда она уже готовая смотрела на меня из тарелки.
Похоже, ужина не будет.
Я быстро съела йогурт. Матвей почти не глядя, забрал у меня пустой стаканчик, поставил перед котом на подоконник и начал крошить луковицу. Кот тем временем с удовольствием утопил усатую морду в стаканчике, слизывая остатки йогурта.
— И где у вас картошка? — спросила я, ни на что не надеясь. Но при этом достаточно уверенно закатала рукава халата.
— В прихожке. Между стеной и шкафом мешок стоит.
— Ясно.
— Таз возьми. В руках, что ли потащишь? — Матвей ткнул ножом в сторону одного из нижних ящиков. Я нашла в нём несколько небольших разноцветных пластиковых тазиков. Взяла самый красивый — розовый.
Морщась от того, насколько картошка грязная, я набрала её полный тазик и вернулась в кухню. С победным видом поставила её перед собой на стол и с улыбкой ждала, когда Матвей заметит, что я справилась с заданием.
— И? — повел он раздраженно бровью. — Мясо скоро сгорит, а у тебя ещё конь не валялся. Мой и чисти. В темпе, Сонька. В темпе.
С тем, чтобы помыть никаких проблем не возникло. Не считая того, что воду пришлось брать из бочки, которая стояла в бане.
Баня у него, кстати, в разы красивее и свежее той, что у Тихона.
Когда я начала чистить картошку, которая постоянно норовила выскользнуть из моих рук и закатиться под стол, у Матвея на лице чётко читалось некое подобие истерики и паники.