— Зэк?! — узнал он меня в яркой вспышке ночной грозы. — А ты чё?! Ты это… Да я просто к Тишке пришёл. Я же тихо… чтоб тебя не разбудить.
— Нет здесь Тишки, — я специально говорил вкрадчиво и голосом палача. Не городскую выскочку, так хоть местного алкаша закошмарить. Может, пить бросит. — И тебя не будет, если ещё раз сюда придёшь. Остальным тоже передай.
— Понял, — активно закивал Степаныч, но подбородок его при этом начал дрожать. Да и сам он весь затрясся. Кони бы не двинул. — Я понял, Зэк. Я всё понял. Больше ни-ни. Никогда.
Степаныч, боясь выпустить меня из виду, пятился к калитке, и только открыв её, дал дёру.
Для большей убедительности я ещё несколько минут угрожающе смотрел на распахнутую калитку, а потом вошёл в сени. Тихо постучался в закрытую старую дверь, но ответа не услышал. В доме не было даже шороха.
— Открывай, психичка. Обещаю по заднице не шлёпать. Первые минут пять.
И снова тишина. Но через несколько секунд послышался какой-то шорох, а затем звон сорванного крючка.
Дверь открылась, едва не угодив мне в нос, а в следующую секунду на мне повисла в слезах и соплях благодарности Сонька.
Я самодовольно ухмыльнулся.
Она бормотала там что-то типа «простите-извините» и при этом очень крепко сдавливала меня не только руками, но и ногами.
— Хорош, Сонька. Ты мне либо кишки через жопу выдавишь, либо кадык через глаза. Хоть где-нибудь хватку ослабь.
Я аккуратно пошлёпал её подушечками пальцев по бёдрам, и она, наконец, соизволила с меня сползти.
Воняя дымом, утёрла сопли рукавом какой-то толстовки и стыдливо опустила взгляд вниз.
— Вы снова меня спасли. Мне так стыдно перед вами. Но в этот раз я точно ничего не делала.
— Угу. Как и предыдущие разы, — хмыкнул я.
Глядя на макушку малой, которая стояла передо мной, ревела и виноватилась, вновь стало совестно.
Воспитание мамы и бабушки с возрастом делает меня тютей. Раньше я как-то легче мог послать кого угодно нахрен, а сейчас смотрю на девчонку и понимаю, что если оставлю её здесь, то хрен сегодня усну.
Пусть лучше будет в моем доме, как говорится, под боком. Там хоть по дождем бежать никуда не надо будет, чтобы предотвратить пиздец.
— Ко мне пойдёшь или останешься друга-собутыльника ждать? — задал я вопрос для проформы.
— Я к вам. С вами. Можно? — подняла она на меня свои зареванные глазища.
— Спать будешь в смирительном халате. Сам завяжу.
Глава 26. Матвей
Если до того, как сбежать из моего дома, Сонька выбесила меня своим высокомерным трёпом, то сейчас она бесила меня скромным молчанием и покорностью. Не уверен, что за все те полчаса, что она снова у меня дома, хоть раз поймал её взгляд на себе. До этого она пялилась мне прямо в глаза, нисколько не стесняясь.
— А где тот мой халат? — спросил я, глядя на внезапную скромницу, которая теребила подол нового выданного ей халата.
— В доме Тихона остался, — нахмурила Сонька брови.
— И что он там делает?
— На полу у порога лежит. Вас я побить не смогла, а его… потоптала.
— Эт мне, получается, ещё повезло? — хмыкнул я, удивленно вскинув брови. — И за что ты так меня через халат отмудохала?
— За то, что вы грубиян и мужлан. А ещё вы не контролируете то, что говорите. И не задумываетесь о том, насколько ваши слова и действия могут быть обидными.
— А ты сама-то много контролируешь? Особенно сейчас.
— Сейчас вы заслужили честности. Особенно после того, как в очередной раз меня спасли. Простите. За неудобства простите и за то, что сказала вам, уходя, тоже простите.
Всё это она мямлила, продолжая теребить подол халата, и даже не подумала о том, чтобы посмотреть в мою сторону.
— Ясно.
А ясно стало, что мне скучно стало. С покорным котёнком мне делать нечего. Пусть идёт спать, а завтра, когда дадут электричество, возвращается к себе.
Я подался к свечке, чтобы её задуть, но голос Соньки остановил меня.
— А вы? — спросила она вдруг. Робко глянула на меня, но тут же опустила взгляд, поняв, что я на неё смотрю.
— А что я?
— А вы не хотите передо мной извиниться за то, что сделали?
— А что я сделал?
— Вы меня ударили! — вот теперь девчонка не постеснялась посмотреть мне в глаза открыто и очень возмущенно.
— Во-первых, я тебя шлёпнул, а не ударил. Во-вторых, шлёпнул я тебя по делу.
— Вы не имели права прикасаться ко мне как-либо без моего на то согласия.