Час пыхтений, желаний сдаться, всё бросить и расплакаться, не дали почти никаких результатов. То, что было мной накопано, выглядело странно. Ещё и Ржавый наблюдал за мной со столбика забора, как за неуклюжим карапузом.
Хорошо, что хоть хозяин его не вышел посмотреть и прокомментировать. Хотя…
Рано я начала радоваться.
— Привет, соседка, — суровый взгляд Матвея скользнул по моей фигуре и вынудил меня не смотреть в его сторону вообще.
Как стыдно-то, божечки!
— Здравствуйте, — буркнула я, понимая, что пора сворачиваться и уходить отсюда. — Я, вообще-то, уже ухожу.
— Да? — с усмешкой вопросил мужчина. Боковым зрением я видела, как он сложил руки на невысокий забор между нами и, кажется, прожигал взглядом дыру в моей щеке. — И что теперь? Будем как малолетки гаситься каждый в своих хатах? Пососались и пососались. Да и прятки твои смотреть мне уже подзаебало.
— Я не прячусь, — ощетинилась я.
— Ну, да, — фыркнул Матвей. — Это я со вжатой в плечи башкой поссать бегаю, да в сторону соседнего дома не смотрю.
— Не знаю. Может быть. И, вообще, я вчера ушла, потому что у меня эти… дни эти.
Я реально сейчас перед ним оправдываюсь?
Жалкое зрелище.
— Да я уж понял, что и хуй ты видела только у страуса на шее, — похоже, ему весело. — А что за дни эти? Нюни Манюни?
— Ню… Что? — я даже в глаза ему посмотреть не побоялась.
— Нюни Манюни, — повторил мужчина. Можно подумать, я с первого раза не расслышала. Расслышала, только ничего не поняла. — Бабка моя то самое женское место Манькой называет. Ну, а дальше логическую цепочку построй сама.
— Фу, — поморщилась я брезгливо. — Зачем ей имя, вообще? Она же просто… она.
Только не спрашивать, какое имя его бабушка дала мужскому половому органу.
— Не спрашивай, — хохотнул Матвей. Телепат, блин! — По глазам вижу, что любопытно стало.
— О чём? — прикинулась я дурочкой.
— О том самом. Не скажу. А ты что тут делаешь? Ржавому лунки для посрать?
Обидно и досадно. Я, вообще-то, старалась, копала тут всё, но пришёл мужлан и оскорбил все мои труды одним грубым вопросом.
— Это будущие грядки, вообще-то. Не похоже?
— Я уже сказал, на что всё это похоже. И что ты тут собралась посадить?
— Тихон оставил семена. Просил посадить всё, что там есть.
— Угу. Ещё четыре грядки, — очевидно, пользуясь глазомером определил Матвей.
— Но там шесть пакетиков семян.
— Значит, дохрена зеленухи. А её всю в одну грядку можно воткнуть.
Факт того, что нужно сделать всего четыре грядки, а не шесть, как я для себя уже успела решить, очень порадовал. Ещё бы низ живота из-за критических дней не болел, было бы вообще шикарно.
— Помочь? Или ты самостоятельная?
Вопрос прозвучал будто с какой-то подковыркой. Типа я слабачка.
— Сама справлюсь.
— Ну, справляйся, — хмыкнул Матвей. — Моё дело — предложить.
А затем он просто ушёл к своему дому, где занялся делами, далекими от того, чтобы у него была даже возможность смотреть в мою сторону.
По советам из интернета я взяла за контрольную грядку ту, которую задолго до меня сделал Тихон. По её размерам к концу дня у меня получилось аж две грядки.
Не знаю, как у пьющего и щуплого Тихона грядки получились ровными и аккуратными, у меня вышло то, что вышло.
А ещё у меня отваливались руки, и на ладонях образовались мозоли. Я уж молчу о том, какая грязь собралась под ногтями и не вымылась из-под них даже в бане.
Разумеется, я ничего не посадила. Мертвецки устала за день. После грядок пришлось занести всю рассаду в дом и занять цветами все подоконники, комод и обеденный стол. Затем поход в баню и сил моих не хватило даже на то, чтобы что-то приготовить себе на ужин. Поэтому, переодевшись в подобие пижамы из объёмных шортов и такой же футболки, я просто налила себе сладкий горячий чай, завернулась в плед и вышла на улицу, где села на крыльцо, чтобы посмотреть на закат.
Даже скребущаяся где-то в углу дома мышь меня нисколько не взволновала. Я оставила её в одиночестве, чтобы она спокойно занималась своими делами, пока меня нет. Может, ночью будет меньше шуршать, если сейчас все свои дела переделает.
Со стороны дома Матвея доносился приятный запах чего-то съестного.
Невероятный мужчина. Он ведь тоже весь день что-то делал в своем дворе. Занимался дровами, что-то косил жужжащей штукой, тоже топил баню, и после всего у него остались силы на готовку и не пропал аппетит.
— Блин! — я резко вздрогнула и едва не облила себя горячим чаем, когда в лучах закатного солнца на забор между нашими участками запрыгнул Ржавый. Мордой ко мне. Сел, как фарфоровая статуэтка и начал умывать мордочку. — Мог бы и у себя дома это сделать, — буркнула я ему. — Всё равно погладить себя на даёшь, так что не дразнись своей чистой шерсткой. Не поведусь.