В общем, чувствовала я себя так, будто меня переехало что-то тяжелое и очень длинное.
Шуршание не прекратилось даже когда я перевернулась с бока на бок. Оно лишь затихло на пару секунд, а затем снова возобновилось.
Приоткрыв глаза, я сосредоточила внимание на пространстве между комодом и стеной. Мышь сидела там и ела маленький кусок хлеба. Я его узнала — это его я вчера не доела и оставила на столе.
— Как ты его достала, вообще? — спросила я возмущенно у мыши, и та, очевидно испугавшись моего голоса, бросила хлеб и побежала за комод. А я, как дура, подскочила на матрасе, приготовившись бежать из дома.
Не знаю, чего именно я испугалась: того, что мышь так быстро двигается и в любой момент может прыгнуть на меня или того, что она сейчас убежала за подмогой, и вся мышиная братия вынесет меня из дома вместе с матрасом, потому то все они здесь появились явно куда раньше, чем я. Не удивлюсь, если кто-то из них здесь прописан. Уж больно вальяжно ведёт себя одна конкретно взятая мышь.
Одёрнув широкую футболку, я убрала высохшие как попало волосы от лица.
Кстати, я заметила, что, не пользуясь кучей масок, кондиционеров для волос и дорогущими шампунями, мои волосы стали мягче и даже более шелковистыми. Хотя пользуюсь я лишь каким-то дешёвым шампунем и водой с водокачки. И абсолютно неизвестно, что находится внутри деревянной избушки, которая даёт мне воду. Но, очевидно, качество воды здесь в разы лучше, чем дома.
А какая она вкусная! Особенно когда только-только принесешь её домой, и она ещё ледяная. Либо вся магия в том, что она является вкусной для меня только потому, что я сама её добываю.
В любом случае, дома я столько воды не пила, сколько здесь.
Вот и сейчас я подошла к фляге, зачерпнула ковшом холодной воды и выпила половину.
Теперь организм точно можно считать проснувшимся.
Прихватив все необходимые штучки при критических днях, я надела тапочки, сдёрнула с двери крючок и вышла в прохладные темные сени, а из них на улицу, где меня на миг ослепило солнце, и окутало его тепло.
От яркого голубого весеннего неба я опустила взгляд на маленький огородик и опешила. Все грядки вскопаны и сформированы. Всё ровно, чётко и красиво. А я точно помню, что я не докопала половину, да и те грядки, что я сделала, были кривыми. Сейчас же передо мной находился образцовый огород.
— Долго дрыхнешь, — услышала я голос Матвея и тут же завела за спину кулак, в котором сжимала прокладку.
Взглядом нашла мужчину, и брови мои стремительно подлетели вверх.
Матвей стоял у бочки, которой ещё вчера здесь не было. Она была заполнена водой, и в ней, судя по всему, уже успел искупаться Матвей. Капли влаги струились по его обнаженному торсу, путались в растительности на груди и забирались под низко спущенную резинку черных спортивных штанов.
— Ты… Давно ты здесь? — я посмотрела по сторонам и увидела, что помимо всего прочего он ещё наколол дров и сложил их у входа в баню.
Я уже говорила, что он невероятный?
— С утра, — Матвей отёр мокрое лицо широкой ладонью и, щурясь от солнца, подошёл ко мне. По-хозяйски обхватил одной рукой за талию и вжал меня в свой влажный горячий торс. Истинно мужской запах окружил меня.
Пальцы свободной руки Матвея нырнули мне в волосы, обхватили затылок, а затем его губы накрыли мои.
Весь умопомрачительный поцелуй я старалась не дышать, а потом, когда Матвей отстранился, отвернула лицо в сторону и стыдливо пропищала:
— Я еще не чистила зубы.
— И что? — усмехнулся Матвей, разворачивая меня к себе. — Я их со дня, как сюда заехал, ещё ни разу не чистил.
— Фу!
— А нафига? У меня отпуск, — он крепко прижимал меня к себе и ласково гладил спину широкими ладонями.
— А гигиена в отпуске не предусмотрена?
— Кому она нужна, когда я кроме карасей и кота ни с кем общаться не планирую?
— А я? — деланно возмутилась я.
— А ты форс-мажор, которого закинуло в соседний дом.
— И на правах форс-мажора я требую, чтобы ты почистил зубы. И я сделаю то же самое.
— Ты просто хочешь меня спровадить, чтобы спокойно поменять затычки.
— Затычки? — повторила я, как иностранное слово.
— Нюни Манюни. Я помню.
Это читерство. К его маме и бабушке у меня есть серьёзный разговор. Какого чёрта они разбазарили ему все женские секретики?
— Раз ты всё знаешь, то, может, уже уйдёшь? — притворилась я милашкой.
Матвей обольстительно улыбнулся, снова потянулся ко мне, чмокнул в губы и отпустил. Отошёл к забору, взял с него футболку, которую накинул на широкое плечо, а потом с лёгкостью перепрыгнул через этот забор. Ржавый, всё это время сидящий на своём дежурном столбике, последовал за ним.